03.03.2015 0 6465

На протяжении многих веков в обиходе людей разных стран трудно было найти вещь более величественную и заурядную одновременно, чем обычный посох. Его навершие сжимали унизанные перстнями пальцы правителей и заскорузлые руки пастухов.

Искусные маги прошлого наделяли посох магической силой, а нищие странники считали его своим верным спутником. Страницы истории знают немало знаменитых посохов, которые в наши дни можно назвать настоящими артефактами.

Дорогами посоха

Неоднозначность этого предмета определила сама история. Еще в глубокой древности одной из регалий правителей Шумера был простой пастушеский посох, причем лишенный каких-либо драгоценных украшений. Считалось, что вещь, изготовленная из священного дерева, обладает способностью наделять своего владельца божественной энергией.

В Древнем Египте посох почитался как один из символов солнца. День осеннего солнцестояния египтяне отмечали как праздник рождения Солнца-Посоха. Подданные Ра считали, что когда укорачиваются дни, а свет солнца не так ярок, как летом, светиле необходима опора - посох. Кроме того, в Египте, как и у шумеров, посох считался одним из знаков правителя и судей. Посохи-жезлы изготавливали из драгоценных металлов и украшали самоцветами.

Спустя несколько веков в Европе посох стал вечным спутником жрецов-друидов. Причем кельты верили, что служители древних богов заключают в посохи свою волшебную силу. Посох друида изготавливался из дерева и имел причудливую форму, а в его навершие вставлялся загадочный амулет -сосредоточие энергии чародея.

Посох часто покрывали древнейшими письменами - рунами, что придавало ему особую силу. Стоило друиду потерять или сломать жезл, как он тут же лишался магических знаний. Подобная сцена описана в романе Толкина «Властелин колец»: как только сломался посох в руках мага Сарумана, он тут же растерял все могущество чародея.

Надо сказать, что свою книгу Толкин писал, используя кельтские предания и легенды.

С появлением христианства посох стал атрибутом святых и патриархов. Причем жезл христианских пастырей опять приобрел облик простого пастушеского посоха - длинная деревянная палка с загнутой подобно крюку вершиной. И это не случайно, ведь христианский священник берет верующих под свою опеку и оберегает их, как хороший пастух вверенное ему стадо. Позднее в христианстве посох - патерица - стал частью облачения кардиналов, епископов, аббатов, архиереев и настоятелей монастырей.

Однако посох продолжал служить колдунам и ведьмам. Правда, это была уже невзрачная суковатая палка, лишенная магических атрибутов. С ее помощью деревенские ведуны отгоняли от села тучи, грозившие побить градом молодые посевы.

Да и простой люд частенько использовал посох в бытовых обрядах. В русских деревнях и селах особо ценилась палка, которой была убита змея. Считалось, что если таким посохом отогнать скот на ярмарку, то продажа живности пройдет удачно. Такая палка охраняла дом от нечисти и помогала роженицам удачно разрешиться от бремени.

О том, что посох далеко не простой предмет, говорит и тот факт, что он изображен на одной мастей магических карт Таро, управляться с которыми могут только искусные мастера. Однако следует отметить, что некоторые посохи прославились в веках благодаря своим известным владельцам.

Спутник Ивана Грозного

Если верить многочисленным кинофильмам и полотнам художников, постоянным спутником царя Ивана Грозного был посох. Да и в более серьезных исторических документах данный монарший жезл упоминается не раз, а вот о том, откуда он взялся, точно сказать не сможет ни один историк.

Согласно первой версии, царский посох ранее принадлежал благочестивому старцу Авраамию. После смерти святого посох хранился в ростовском Богоявленском монастыре. Молодому царю в 1533 году было предсказано, что ежели он завладеет посохом старца, данная святыня поможет ему одержать победу над Казанью и Астраханью.

Иван Васильевич посетил Богоявленский монастырь и забрал драгоценный посох. Царь действительно одержал ряд побед, но расплата не заставила себя ждать. Вскоре после падения Казани и Астрахани тяжело заболел и вскоре скончался старший сын и наследник Грозного царевич Дмитрий - такой стала кара за присвоение посоха.

Вторая версия более романтична. Посох был привезен царю из стран заморских и был изготовлен из кости чудесного животного - единорога. За посох Грозный заплатил иноземным купцам баснословную по тем временам сумму - 70 000 рублей. Как только покупка была доставлена в Москву, царь стал относиться к единорогам с особым почтением.

В скором времени силуэт этого животного украсил одну сторону малой государственной печати, а с 1577 года его изображение появилось на лафетах русских пушек. Видимо, так царь хотел обрести частичку волшебной энергии единорога, о которой писали древние манускрипты.

Изначально новый царский посох использовался исключительно во время торжественных церемоний. Но шли годы, Иван Васильевич, одолеваемый болезнями, дряхлел и терял силы. Надеясь на то, что чудесный посох продлит ему жизнь и вернет здоровье, царь уже не расставался со своей реликвией. Однако посох стал орудием убийства, которое повлекло за собой гибель всей династии Рюриковичей.

Роковой удар

19 ноября 1581 года Грозный сильно поссорился со своим старшим сыном и наследником Иваном. Итогом конфликта стал удар посохом царевича в висок, от которого тот скончался на месте. Эту трагедию красочно изобразил художник Илья Репин. На переднем плане картины лежит окровавленный посох. Натурой для него Репину послужил монарший жезл, хранящийся в Царском Селе. Драма, изображенная на картине, бросила свой зловещий отблеск и на художника - после окончания работы над полотном у Ильи Ефимовича стала сохнуть правая рука.

После убийства сына царь впал в глубокую депрессию и, предчувствуя скорую смерть, стал искать утешения в магии. И здесь ему снова стал помощником посох из кости единорога. Вот как описывает царскую ворожбу один из современников: «Царь Иван Грозный говорит: "Принесите мне мой царский посох; это рог единорога, оправленный алмазами, рубинами, сапфирами, изумрудами и другими драгоценными камнями большой цены. Принесите пауков!’’»

Он приказал своему врачу Ивану Лофу очертить посохом круг на столе; все впущенные в круг пауки издыхали один за другим, находившиеся вне круга немедленно бежали от него прочь. “Поздно, этому посоху уже не спасти меня!”»

А спустя несколько месяцев царь скончался. После кончины Грозного чудесный посох выступал как одна из главных царских регалий на коронации Федора Иоанновича, а после его уже никто никогда не видел.

Святыня нового времени

Не менее интересен и посох, что хранится ныне в муромском Свято-Троицком женском монастыре. Его владелицей была игуменья Рипсимия - последняя настоятельница монастыря перед закрытием обители в советское время.

Вскоре после начала событий 1917 года скоропостижно скончалась игуменья Азария, возглавлявшая Троицкий монастырь несколько десятилетий. В то тяжелое время, несмотря на разруху и красный террор, сестры по мере сил старались поддерживать в обители привычную жизнь. По обычаю, они в феврале 1918 года выбрали новую настоятельницу, ею стала клиросная монахиня Рипсимия (Слюняева). Как знак выпавшего ей бремени, епископ Мурома Митрофан (Загорский) вручил избранной игуменье посох.

Тяжкая доля досталась Рипсимии. Новая власть, объявившая войну Церкви, отняла у монахинь сестринские корпуса, сбросила колокола с главной звонницы и грозилась закрыть обитель. Из последних сил настоятельница металась по городу, пытаясь найти продукты питания. Кроме монахинь, теперь на ее попечении были мирские люди - семьи расстрелянных жителей Мурома, ставших неугодными большевикам. Каждому пришедшему к ней человеку Рипсимия давала кров, пищу и так нужные отчаявшимся людям слова утешения.

Деятельность настоятельницы не нравилась новым властям. Как бы предчувствуя свой арест, Рипсимия решила передать весточку той настоятельнице, которая станет игуменьей после нее. Вместе с двумя сестрами Рипсимия замуровала свой настоятельский посох в стену надвратной церкви Казанской Богоматери, надеясь, что спустя годы он придаст духовных сил и стойкости ее преемнице.

В 1921-м игуменью арестовали. Проведя несколько лет в ссылках и заключении, Рипсимия скончалась в 1930-е годы в лагерях Нарымского края.

В конце 1960-х годов горисполкомом города Мурома было принято решения провести реставрацию Казанской церкви бывшего Троицкого монастыря. В храм была направлена бригада рабочих, которые и обнаружили посох Рипсимии. Во время ремонтных работ от стены отвалился кусок штукатурки, и посох выпал наружу. Строители внимательно оглядели находку и, убедившись, что она не представляет никакой материальной ценности, решили «разобрать» ее на «сувениры». Посох, на который возлагала большие надежды Рипсимия, был распилен на части.

В 1991 году Троицкий монастырь вернули церкви, и начался долгий путь его возрождения. Когда восстановительные работы в обители были в самом разгаре, на ее территорию случайно зашел один из рабочих, присвоивших в свое время посох. Увидев, как трудятся люди, стараясь придать храмам их первоначальный вид, он устыдился своего поступка и решил вернуть монастырю украденную реликвию.

Несколько месяцев этот человек разыскивал своих «подельников», чтобы выкупить у них оставшиеся части посоха Рипсимии, и когда все кусочки святыни были собраны, отнес их настоятельнице, игуменье Тавифе (Горлановой).

Сейчас посох отреставрирован и хранится в настоятельском корпусе Троицкого монастыря как символ возрожденной древней обители.

Елена ЛЯКИНА

Жезл царя и вождя.

Из книги Доценко И. Царские регалии, М., 2011

Многочисленные образцы палеолитического искусства, похожие на жезлы, найдены на территории Западной Европы и европейской части России. В основном их относят к мадленовской эпохе, датируемой учеными 15000-10000 гг. до Р.Х., но некоторые из них были изготовлены значительно раньше, в эпоху ориньяк (35-18 тыс. лет назад). До сих пор ученые расходятся во мнениях, определяя их назначение, но большинство из них склоняется к тому, чтобы представлять эти замечательные находки как ритуальные предметы, причем связанные с символикой власти. «Жезлы начальников» («batons de commandements»)- это пока только условное их название, принятое в официальной науке, но оно не противоречит уровню общественного самосознания и организации общинной и родовой жизни людей, с останками которых они и были обнаружены.

[i] Алексеев В.П. В поисках предков, М., 1972, с. 261.

Гусева Н.Р. Арии и древнеарийские традиции. М., 2010, с. 40.

Жезл вождя индоевропейских племен или их царя, правившего в уже историческое время, из чего бы он не был изготовлен, служит аналогом Мировой оси и ее производных: Мирового дерева, столпа, колоны, обелиска. Символическое происхождение царского посоха и трона совпадают. По отношению к скипетру особого внимания заслуживает древнейшее предание о Мировом дереве, а Мировой столп более подходит к объяснению символики царского трона, хотя, как видно, по существу эти регалии выражают один тот же символ центра Мира.

Мифологическая концепция центра Мира в индоевропейской культурной традиции связана с севером. Арийский север - начало всех начал, область, символически возвышенная и образно украшенная многочисленными космогоническими мифами, место утраченного первобытного рая. Там Мировое дерево, единственное в своем роде, как и Мировая гора, находится в центре мироздания. В древнерусских легендах говорится о дубе, посаженном при сотворении мира и держащим его на своих ветвях. Сам по себе дуб в качестве атрибута всегда имел непосредственное отношение к царской символике. В старину говорили: «Дуб- царь дерево». Название кельтских жрецов «друиды» происходит от слова «dru» - дуб. Никаких священнодействий друиды не совершали без дубовой ветки. Самым ранним, из дошедших до нас изображений Мирового дерева, является один из уже знакомых нам петроглифов Онежского озера, который представляет его перевернутым корнями вверх.

Символика Мирового дерева непосредственно связана не только с Центром Мира, но и с солярной мифологией. «Из двух санскритских терминов, главным образом используемых для обозначения Мирового Дерева, один, ньягродха, дает повод для любопытного замечания … ибо он означает буквально «растущий вниз»- и не только потому, что такой рост и в самом деле олицетворяется воздушными корнями в пространстве дерева, носящее это имя, но также и потому, что когда речь идет о символическом дереве, последнее и само рассматривается как перевернутое. Следовательно, именно к этому положению дерева прилагается понятие ньягродха, тогда как другое обозначение, ашваттха, похоже, по крайней мере первоначально, подразумевает нормальное положение дерева, хотя впоследствии различие не проводилось столь же четко. Это слово, ашваттха, истолковывается в значении «коновязь», и этот конь, являясь здесь символом Агни или Солнца, либо же того и другого одновременно, должен рассматриваться как завершающий свой бег, когда достигнута «Ось Мира». Напомним в этой связи, что в различных традициях образ солнца также связан с образом дерева, хотя и по-другому, ибо там оно изображается как плод «Мирового Древа». Плод этот отделяется от древа в начале цикла и вновь возвращается к нему в конце, так что и в этом случае дерево также действительно оказывается «стоянкой Солнца».

Но если древние славяне и друиды Мировое дерево отождествляли с дубом, то в древнем скандинавском эпосе таким деревом является ясень, где оно описано следующим образом:

Ясень я знаю по имени Иггдрасиль,

Древо, омытое влагою мутной;

Росы с него на долы нисходят;

Над истоником Урд зеленеет он вечно.

[Старшая Эдда. Прорицание Вельвы, 19]

«Иггдрасиль» - буквально «конь Одина». Один повесился на этом древе, чтобы приобрести тайные знания.

У древних греков Мировым деревом также являлся ясень, как и у древнеримского поэта Вергилия в «Георгиках», где это дерево своими корнями достигает Тартара, а ветви простирает высоко в небо. Вдобавок у того же автора, но уже в «Энеиде» говориться про ясеневую ветку с золотыми листьями и плодами. Последнее роднит Мировое дерево с древом Жизни, находящемся в Раю. Отдельный золотой плод встречается в «Ригведе». Здесь мифический плод воплощает идею космического дерева, которое удерживает Небо и Землю и заключает в себе все сущее: «В начале явился золотой плод. Рожден был всеобщий повелитель (живых существ)». В одном древнерусском апокрифе о дереве с золотыми плодами сказано так: «А посреди рая древо животное, еже есть божество, и приближается верх того древа до небес. Древо то златовидно в огненной красоте; оно покрывает ветвями весь рай, имеет же листья от всех дерев и плоды тоже; исходит от него сладкое благоуханье, а от корня его текут млеком и медом 12 источников».

Самое первое письменное описание Мирового дерева помещено в «Ригведе»: «В бездонном пространстве царь Варуна с чистыми помыслами держит прямо вершину Дерева. (Ветви) направлены вниз. Их основание - наверху» [Ригв.1,24]. Варуна (как и Индра) - царь на небе и образ царя земного. Он - хранитель высшего закона, истины и справедливости, воплощение мирового порядка. Только Индру и Варуну называют «вседержителями» (Варуна, как и Индра, «сотворил мир и удерживает его» [Ригв.4, 42; 8, 41]. Подобно им и земной царь несет в себе частицы всех восьми богов-хранителей мира, покровителей сторон света. Согласно ведийскому ритуалу, он сам является центром мира, в нем неразрывно соединено космическое и социальное. От него «во все стороны расходятся силовые линии, так что всякое его движение, поворот головы, поднятие руки и т.д. незамедлительно оказывают серьезное воздействие на природу. Царь является точкой опоры, поддерживающей равновесие мира; малейшая неточность с его стороны может это равновесие нарушить. Поэтому он должен принимать величайшие предосторожности, и вся его жизнь до мельчайших деталей должна быть отрегулирована таким образом, чтобы никакое его действие, произвольное или невольное, не расстроило и не перевернуло установленный природный порядок». Ось Мира, центр Вселенной - это и скипетр, и собственно - сам царь. Поэтому данная регалия является не только атрибутом царской власти, но и как символ отождествляется с самим царем. Колона также символизирует ось мира. В Индии сохранились колоны царя Ашоки, их венчают изображения другого царского символа-льва. Еще до появления колон символическим выражением центра мира служили столпы, к которым привязывались жертвенные животные.

АТРИБУТ ГРОМОВИКА.

Как многократно было отмечено выше, к регалиям вождей первобытных родов и племен можно отнести также ритуальные дубины или, как еще их называют, палицы. Первобытному человеку на охоте и в случающихся военных столкновениях палица послужила одним из первых специально изготовленным видов оружия. Обычно первобытную палицу представляют в виде палки с массивным круглым каменным навершием. Со временем навершие палицы стало приобретать форму, увеличившую ее эффективность: у нее появились острые ребра или такие же наконечники. Бывало, палица начинала походить на боевой молот или топор. В бронзовом веке ее стали изготовлять из металла.

В Древней Руси палица была известна под названием «ослоп» и являлась разновидностью булавы. Можно сказать, что палица и булава суть одно и тоже, так как палица только, как заметил в своем словаре Даль, «больше, увесистее, двуручная и самородная, с корневищем». Последнее различие не всегда имеет место: булава представляет собой не только набалдашник и головку, но и целое оружие с рукоятью. Другой разновидностью булавы является кистень. В общем, можно сказать, отличия кистеня заключались в том, что он состоял из гирьки и кистенища, к которому эта гирька прикреплялась. Скипетры русских царей, появившиеся в конце 17 века, своим внешним видом похожи на булаву, а сама булава являлась инсигнией власти у казаков, как известно, славившихся сохранением древнейших военных традиций. Как отметил Даль, булава «такое же оружие, как и знак начальственной власти, буздыхан, жезл, бунчук, сохранившийся при Донском войске; быть при булаве, при атамане, при штабе. У малороссийских гетманов булава шестопер (шестопер - ударное холодное оружие 14-17 в.в., к булавидной головке которого приварено шесть металлических пластин- Д.И.). «Была бы голова, будет и булава», и наоброт. «Кому булава в руки. А кому костыль. Не атаман при булаве, а булава при атамане. При войсковой булаве, да при своей голове».

Мифические истоки происхождения символики скипетра-палицы уже обнаруживаются в ведический период, - время еще нерасчлененной индоевропейской общности. Палица (дубина) как священное оружие служила атрибутом верховных богов, чаще всего - громовиков. С глубочайшей древности в раскатах грома людям слышались удары, наносимые каменным молотом грозного божества, и фантастическое воображение в зависимости от уровня технического и военного развития общества производило те или иные мифические предметы. Центральное место среди этих предметов занимает дубина ваджра - регалия и оружие ведического бога грозы Индры.

Бог Индра, занимая верховное положение в ведийском пантеоне, признавался индоариями царем богов, «царем Вселенной» и верховным божеством у людей, первым покровителем и хранителем царской власти. «Вот он как царь правит народами! Он, объяв все, как обод - спицы!», - говорится о нем в «Ригведе» [Ригв.1,32]. Индра сам поставляет земных царей и является их божественным прообразом и покровителем. В гимне из «Ригведы» на случай помазания царя на царство земному царю предъявляется требование в своем служении быть подобным ему: «Как Индра, стой здесь твердо! Здесь установи (свое) господство» [Ригв.10.173]. Когда индоарии завоевывали земли Индии, он служил символом их военной консолидации и продвижения в глубь новых земель. Это Индра покорял местные племена и ставил арийского царя их законным владыкой и покровителем. Индра сам ездил с ним на одной колеснице, сокрушал своей дубиной непреступные преграды и пронзал его врагов своими стрелами и копьями. В ведической мифологии применение ваджры как оружия особенно отмечено в истории победы Индры над драконом Вритрой, в результате которой были освобождены пленные воды, подарены людям свет и жизнь:

Щедрый он схватил ваджру и метнул ее.

Он убил перворожденного из драконов.

Ты убил перворожденного из драконов,

И перехитрил все хитрости хитрецов,

И породил солнце, и небо, и утреннюю зарю,

И тогда по истине не стало тебе противника.

Индра убил врага, самого страшного, бесплечего,

Вритру убил палицей - великим оружием.

[Ригведа 1,32]

Драконоборческий миф - «основной» для индоевропейской мифологии. Зарождение этого мифа обнаруживается в глубине истории древнекаменного века. «Сказания о богатырях, - писал выдающийся русский филолог и фольклорист А.Н. Афанасьев, - суть более или менее образные вариации древнейшего мифа о Перуне, побеждающем демонов зимы и туч и освобождающем красавицу Весну - летнее солнце».

Одно из прозвищ Индры- Парчанья (ср. слав. Перун, хетт. Пирва (Перва), прус. Паркунс, палайско-лувийск. Пируа (Ярри), балт. Перкунас). По смыслу это имя связывается с такой природной реальностью как молниеносная грозовая туча. Сверкающие молнии в гимнах Ригведы есть не что иное, как золотые копья Индры, а славянин-язычник воспринимал их как стрелы Перуна.

На Руси существовало поверье о громовой стрелке, которую можно было обнаружить на месте удара грома, нередко производящем пожары. Эти стрелки проходят глубоко в землю и через несколько лет (не более чем через семь) выходят на поверхность в виде небольших продолговатых темных камушков. Эти камушки потом собирали и использовали в качестве оберега от смертоносного удара небесных стихий. Точно такое же представление о производящем действии грома и молнии относится к древней языческой традиции других индоевропейских народов. У немцев эти камни назывались «камнями грома», «камнями - лучами», «клиньями грома» Они- «не что иное как доисторические громовые топоры, так же, как «змеиное яйцо», друидический символ «Мирового яйца», есть не что иное по своей материальной природе, как окаменевший морской еж. Каменный топор - это топор, который разбивает и раскалывает, именно поэтому он олицетворяет молнию… Каменный топор Парашу-Рамы и каменный молот Тора есть одно и то же оружие… символика «громовых камней»- гиперборейского происхождения, то есть что он (каменный топор - Д.И.) связан с самой древней из традиций нынешнего человечества». Эта символика вполне применима к древним ритуальным топорам,- своеобразным и интересным памятникам самых различных археологических культур древних индоевропейцев. «Находки подобных клевцов в составе кладов и в богатых погребениях типа Варненского некрополя в Болгарии и Аладжи-Хююка в Анатолии указывают на связь данных предметов с представлениями военной знати, выдвигавших из своей среды вождей крупных родов и племенных объединений. В этом отношении вполне вероятно, что медные топорики-клевцы эпохи раннего металла продолжают традицию энеолитических стилизованных скипетров».

У древних славян дубина Перуна называлась «кий - самобой», «перище» и т. п.. Старинная русская поговорка, связанная с образом громовика гласит: «Едет божок с перищем, стучит колесом». Стук колес колесницы Перуна- это и есть естественные раскаты грома. «Перуновой палице,- пишет А. Афанасьев,- соответствует немецкий Donnerkeule (Keil - клин, Keule - дубинка лит. Куис - молот - Д.И.)- клинообразная заостренная палица Тора, которой не может противостоять никакая броня, и окрыленный жезл Гермеса, посланника Зевса; крылья приданы этому жезлу как эмблема быстрого полета молнии. Палица как знамение карающего божественного орудия сделалась символом власти и перешла в царский скипетр - жреческий и судейский жезл».

Один из эпитетов Индры - Ваджрабхрит, что означает «носящий ваджру». «Ось Мира» вообще всегда более или менее явно рассматривается как светящаяся… Платон описывает ее именно как «светящуюся алмазную ось», что точно и еще более непосредственно соотносится с одним из аспектов ваджры, потому что последняя имеет значение одновременно и «молнии», и «алмаза». Согласно Махабхарате, ваджра сделана из скелета отшельника Дадхичи. Но дальнейшее ее символическое переосмысление дает о ней представление, как о предмете, изготовленном из алмаза. Этимологически алмаз происходит от санскритского dyu, которое переводиться как «светящееся существо». Алмаз символизирует свет и царственное великолепие, всегда ассоциируется с блеском, а сам по себе блеск- символ сверхъестественной (божественной) власти.

Достаточно трудно представить внешний облик ваджры: у нее сто углов и тысяча зубцов, а в руках Индры она как солнце в небе. Дошедшие до нас в культуре буддизма стилизованные и упрощенные изображения ваджры (все эти изображения отождествляются с различными символами «Оси мира» и представляют собой стилизованную форму булавы) имеет четыре конца и в определенном ракурсе, можно сказать, напоминает свастику, что еще раз указывает на мифическую символику мирового центра.

Древнеиндийские изображения царского жезла как такового не сохранились. В художественный царский канон почему-то он не вошел. Но его наличие в церемониальном обиходе индийского царя подтверждается тестом трактата «Наука о политике» («Артхашастра»), написанном в правление индийского царя Ашоки (3в. до Р.Х), где в многоплановом образном выражении он используется в виде жезла для описания особенностей царской власти: «То, что обеспечивает сохранение и благополучие философии, троицы вед и учение о хозяйстве, есть жезл (санскр. данда; означает «государственное управление» - Д.И.), управление им есть наука о государственном управлении, она - средство для обладания тем, чем не обладали, для сохранения приобретенного, для увеличения сохраненного, и она распределяет среди достойных приращенное добро. С нею связаны мирские дела, поэтому тот, кто хочет (успеха) в мирских делах, пусть всегда будет с поднятым жезлом. Нет ведь подобного средства удерживания в своей власти живых существ, как жезл, так говорят учителя… ибо царь с грозным жезлом вызывает страх у существ. А у кого жезл мягкий, тем пренебрегают. Тот, кто владеет жезлом надлежащим образом, чтится. Ибо жезл, употребляемый с истинным пониманием, приносит людям чувство законности, пользу и наслаждение… Не примененный к делу жезл создает положение как у рыб, т.е. ввиду отсутствия держателя жезла более сильный поедает слабого, охраняемый жезлом преуспевает» [Артхашастра или наука политики, М., 1959, с. 19].

С определенной долей условности атрибуты громовика являлись символическим выражением представления о высшей земной власти, поэтому принятие христианства не могло не затронуть исконную царскую символику. И здесь Церковь и христианские государи поступали также, как и в отношении всего прочего языческого наследия: на службу христианскому государству были оставлены преображенные в свете христовой истины древние державные символы и даже относящиеся к ним образы мифических существ. Среди последних особой популярностью пользовался зверь единорог. Его символика встречается уже в «Атхарваведе» и «Махабхарате». Древнегреческие авторы Ктесий и Аристотель, римский историк Плиний Старший признавали его реальное существование и связывали его происхождение с Индией или Африкой. Христианские писатели также не обошли его вниманием, поместив о нем сведения в Физиологе, древнем сборнике средневековой зоомифологии. Описания единорога, определяющие его характерные особенности, неоднозначны и противоречивы, и в данном случае следует отметить только его отношение к царской символике.

На Руси единорога называли «Индриком - зверем». В древнейшую эпоху культ Индры, возникший еще в неразделенной общности будущих индоевропейских народов, занимал важное положение в религиозной жизни славян. Но позже, когда громовержцем и покровителем дружины признавался Перун, Индра смешался с образом своего коня (единорога) и в христианское время стал Индриком- зверем из Голубиной книги: «Единорог-зверь - всем зверям отец». Художественные образы единорога и Индирика содержат многие памятники древнерусской культуры. Первое из сохранившихся таких образов находится в Псалтири 1397 г. Царем Иоанном Васильевичем Грозным единорог был принят в качестве эмблемы царской власти. «Инрог» вместо привычного ездеца - копейщика был помещен на царскую печать (1562 г.), а предстоящим двуглавому орлу вместе с расположенным по другую сторону львом его изобразили на резной спинке царского трона из моржовой кости (1561 г.). Относительно последнего сложного символа здесь уместно привести мнение автора замечательной книги «Истоки русской геральдики» А.Г. Силаева: «Переосмысление древнего сюжета предстояния Мировому Древу или Матери Сырой Земле звериных ипостасей дохристианских богов привнесло в уже сложившуюся и широко распространенную композицию новое содержание: лев и единорог по сторонам герба Российского государства- двуглавого орла- стали означать преемственность самодержавной власти от князей Владимирских и обретение русскими государями нового, Богом ниспосланного качества - царской власти, реализуемой как в административно-политической, так и в духовной сфере».

В Священном Писании в выражении «якоже слава единорога ему» [Числ.24,7] символика единорога относится к колену Иудину, из которого происходил царь Давид, в качестве показателя его превосходного, можно сказать, царского положения. К самому царю Давиду как нарицательное имя «единорог» употреблено в 28 псалме: «Глас Господа, сокрушающего кедры, и истнит я яко тельца Ливанска, и возлюбленный яко сын единорож» [Пс.28,6].

Самой замечательной особенностью единорога являлся его рог. В русских азбуковниках 16 века единорог изображается так: «зверь подобен есть коню, страшен и непобедим, промеж ушию имать рог велик, тело его медяно, в роге имать всю силу. И всегда гоним, возбегнет на высоту и ввержет себя долу, без накости пребывает. Подружия себе не имать, живет 532 лета. И егда скидает свой рог вскрай моря и от него возрастает червь; а от того бывает зверь единорог. А старый зверь без рога бывает не силен, сиротеет и умирает». Самого единорога по вполне понятным причинам никто никогда не видел, однако в Западной Европе где-нибудь в 16 веке в продаже можно было встретить его рог. Под его видом большей частью продавался клык полярного зверя нарвала, за которым тогда охотились норвежцы и датчане. Он ценился чрезвычайно дорого и употреблялся на изготовление скипетров и посохов. Бер (один из поляков, побывавших в Москве в Смутное время) отметил, что московский царский скипетр, взятый в Польшу, «из цельной кости единорога, осыпанный яхонтами, затмевал все драгоценности мира».

Другим зооморфным царским символом, принадлежащим Индре и принятым христианской культурой, стал белый слон. Слона Индры звали Айравата. Этот божественный слон служил ему как боевым так и ездовым животным. «Он носил золотую лотосную гирлянду и был обвешан золотыми колокольчиками, которые звенели при каждом его движении. У него было четыре бивня, он мог принять любую форму, которую пожелает. Муксус струился с его щек. На этом опьяненном слоне восседал Индра. Он восседал на нем как восходящее солнце на вершине Химагири» [Сканда Пурана, Кн.1, Р.2, Гл.21,20-22]. Айравата был одним из мировых слонов, с четырех сторон поддерживающих Землю. Подобно богу-громовику, в представлении древних индийцев слон мог владеть ливнями и дождями.

Став у индоариев эмблемой и символом царской власти, слон выражал качества идеального государя- миролюбие, терпение, могущество, храбрость. В Древней Индии существовал интересный и своеобразный обычай избрания нового царя в случае смерти бездетного государя. Когда случалось последнее, царские сановники устраивали в столице пышную процессию, центральное место которой занимало шествование царского слона. Человек, возле которого останавливался этот слон и которого сажал к себе на спину, становился царем. «В позднеджайнском произведении «Паришиштапарване» есть сообщение о том, что первый нандский правитель был избран именно таким образом. Когда умер бездетный царь Удайн, сановники устроили шествие по улицам Паталипурты. Нанда - сын куртизанки и цирюльника- в это время праздновал свадьбу; свадебная и траурная процессии встретились. Царский слон остановился около Нанды и посадил его к себе на спину. Конечно, данные Хемачандры не могут служить достаточно убедительным доказательством, но уже сам факт признания поздним джайнским писателем возможности существования подобной практики избрания царя в нандский период, безусловно, достоин внимания».

Белый слон как символ, олицетворяющий царские достоинства, использовали и древние иранцы. В пехлевийских текстах образ слона ассоциируется с «храбростью, могуществом и победой», что определенно выражено в толковании сна Попака, которому приснился белый украшенный слон. В Древнем Риме образ слона также связывали с идеей победы и славы. Древнеримский историк Плиний приписывал этому животному вполне мифический характер, когда наделял его способностью сознательного поклонения Солнцу и звездам. Из слоновой кости изготовляли императорские скипетры. В средневековой Европе со времен крестовых походов изображение слона появляется на гербах. В 14 веке в Дании даже был образован орден Слона. Как райское животное слон часто встречается на живописных произведениях. В ранней западноевропейской традиции он рассматривался в качестве атрибута победы Христа над смертью, а изображение, представляющее его топчущим змею, символизировало уничтожение мирового зла.

СКИПЕТР ДРЕВНЕИРАНСКИХ ЦАРЕЙ

В западных областях современного Ирана (в Загре) в период около 1300-1000гг. до Р.Х. появляются племена индоевропейцев, до этого обитавшие в волжско-уральских степях и на самом Урале. В истории за этими племенами утвердилось название «иранские арии». В 9-8 вв. до Р. Х. они обосновались на территориях, близких к Луристану, и стали называться мидийцами и персами. Постепенно, в течение нескольких столетий мидийцы и персы продвигались на Передний Восток, пока не образовали могущественное Ахеменидское царство.

Ахеменидская держава стала в истории первой мировой империей. После ее завоевания Александром Македонским она распалась на целый ряд государств. Иран первоначально принадлежал Селевкидам, владетелям Сирии, но они не смогли удержать за собой его территории. Спустя несколько лет после смерти Александра Великого Атропат основал государство в Мидии, и Мидия стала называться Атропатены. На крайнем северо-востоке Ирана образовалось Греко-бактрийское царство, а в Хорасане - парфянское. Парфянский царь Митридат I отнял у Селевкидов Персию, Армению и Месопотамию, захватил часть Греко-бактрийского царства и принял титул «царь царей», принадлежащий прежде иранским царям из династии Ахеменидов. С 3 века по Р. Х. в Иране правили цари из династии Сасанидов.

«Почти в тоже время, как Ромул и Рем основывали Рим, зародилась на Ближнем Востоке идея миродержавного царства- Царства по преимуществу,- способного и, значит, обязанного взять на себя ответственность за судьбу и благосостояние если не всего мира, то окружающих народов. Древнеперсидская формула «царь царей», известная со времен Кира Великого (559-529 до Р.Х.), воспринятая греками … и дожившая (в современном персидском «шах-ин-шах») до наших дней, имела отнюдь не исключительно квантитативный смысл «властитель многих городов, многих (меньших по размеру) царств», как часто думают, ни тем паче, «царь среди других царей», «первый среди равных». Это «любопытное выражение», пишет исследователь древних индоевропейских социальных терминов Э. Бенвенист, означало именно «царь стоящий над другими царями». «Это сверхцарская власть, как бы царская власть во второй степени, распространенная и на тех, кого остальной мир рассматривает как царей» (Лисовой Н.Н. «Святой Диоклетиан»: таинство Империи/ Трибуна русской мысли, М., 2002, № 2).

У древних иранцев всегда сохранялась память о северной прародине и своих арийских предках. Это отразилось, прежде всего, в самом названии их страны, - Аиранам («страна арийцев (иранцев)»). С его помощью иранские цари обозначали территорию, над которой осуществляли свою власть.

Древнейшие инсигнии власти, найденные в захоронениях на иранских территориях, относятся к эпохе раннего металла и своим происхождением, вероятно, связаны с северными индоевропейскими археологическими культурами.

Среди них были обнаружены булавы, похожие на скипетры из неолитических погребений русских степей. «Наиболее древними являются булавы из Мариупольского могильника. Для них типично наличие массивного выступа вокруг сверлины. Об обоснованности вывода о древнем возрасте таких булав говорит наличие аналогий на Ближнем Востоке, например, в составе инвентаря известного Сузианского могильника, возраст которого безусловно древнее возраста Мариупольского». Во 2-й пол. 3 тыс.в иранском регионе вместе с булавами символами власти служили медные жезлы с фигурными навершиями. Сравнительно много и тех, и других было найдено в Тепе-Гиссаре. «В целом по иранскому региону учтено 283 погребения: 37 без инвентаря, 104 с сосудами, 68 с украшениями, 25 с оружием, 27 с печатями, три с символами власти- жезлы, навершия булавы; два с оружием и символом власти - навершие булавы; два с печатями, женскими статуэтками и символом власти - жезл; одно с оружием, печатями и символом власти- жезл; одно с оружием, вещами культового характера, символом власти - жезл».

Самые многочисленные изображения персидских царей из династии Ахеменидов со скипетром остались на каменных барельефах. Со скипетром в виде посоха они являлись на торжественных выходах в полном церемониальном одеянии. Таковыми мы их видим всегда и на троне. В их ближайшем окружении находился особо приближенный вельможа, занимающий должность царского посохоносца (греки зафиксировали этот титул как «скептух» («скиптроносец»)). Скипетр в виде посоха также являлся атрибутом вавилонских и ассирийских царей, при чем таким же, как и булава, на что указывают сохранившиеся вавилонские и ассирийские царские изображения. На этих изображениях булава удерживается царем рукой за участок рукояти, примыкающей к навершию. Таким образом показано атрибутивное значение булавы, но в то же время ассирийцы продолжали ее использовать и как обычное оружие.

По всей видимости, символическое значение скипетра иранских царей восходит не только к арийской, но и к культурной традиции семитских народов Междуречья, исходной основой которой признана древнейшая культура шумеров. С ранними шумерами некоторые исследователи связывают культуру Убайд (сер.5- сер.4-го тыс. до н.э.), традиции которой были продолжены древнейшей шумерской культурой Урука. Еще совсем недавно, в середине прошедшего столетия убайдов представляли как примитивных обитателей болот, живших в тростниковых хижинах и занимавшихся охотой, рыболовством и лишь иногда земледелием. Но современные археологические открытия показали совсем других убайдов. Оказывается, убайды жили в многонаселенных городах, сооружали первые в истории монументальные храмы и отличались развитым земледелием. У убайдов бесусловно существовала общественная иерархия. Сохранилась относящаяся к их культуре мужская статуэтка с явно выраженной инсигнией власти, похожей на скипетрообразный предмет. В уже историческом древнем Междуречье к символам царствования относились корона, трон и скипетр,-«скипетр постоянства, управляющий народом черноголовых».

Впервые в Шумере скипетр стали вручать правителям города Киш. Коронование происходило в Ниппуре, - священном городе шумеров, и скипетр, по их представлениям, правитель получал невидимо из рук самого бога Энлиля.

Сохранились надписи лагашского царя Энметены на алебастровом сосуде: «он (бог - Д.И.) взял, высокий скипетр определения судьбы. Энлиль от Ниппура Энметене вручил».

В Нипуре поклонялись и «Госпоже скипетра» Нингидре, - божеству царских инсигний. Царем признавался тот, кто обладает короной, венчающей его голову, и скипетром, находящимся в его руке. Царь не тот, кто только имеет власть, а тот, кто таким образом обладает венцом и скипетром. Шумеры считали, что в предмете заключена некая сила или действие, понимаемая, так сказать, как сама идея.

В коронационном гимне царя Исина Ишме-Дагана сказано:

Энки, великий владыка Эриду,

Истинную корону высокую на голову мне водрузил,

………………………………

Зуэн, любимый сын Энлиля,

К трону царственности МЕ собрал,

К престолу владычества превосходному [МЕ собрал]-

На долгие годы корона моя пусть свет излучает!

Нуску, визирь Энлиля,

Скипетр царственности мне вручил,

Силу Экура мне открыл,

Ужас места (моего) стояния для меня установил.

Что касается булавы, то она у шумеров, похоже, являлась только инсигнией власти и церемониальным оружием. Сохранились оформленные соответствующим образом каменные булавы середины 3 тыс. до Р.Х. В коронационном гимне царя Исина Ишме-Дагана по отношению к верховному богу Энлилю сказано:

Спутник моей царственности пусть он!

Могучей дубиной, повелителем гор,

Великой силой правую руку мою он наполнил!

Археологами была найдена палица царя Месилима (середина 3 тыс.) с изображением двух львов. Во всех подобных этому случаях «перед нами выступают обычные животные апотропеи, восходящие еще к эпохе позднего палеолита

До образования Ахеменидской империи мидийцы и персы, на протяжении более семи столетий общаясь с ассирийцами, касситами и прочими, менее значительными соседними семитскими и индоевропейскими племенами, создавали свое изобразительное искусство, вершиной которого стали царские изображения «великой Ахемедийской державы». Барельефы, на которых отображены ахеменидские цари, дают нам представление о древнеиранском скипетре-посохе как неизменно сопутствующем атрибуте церемониальной обстановки древних персидских царей. Но если внешняя изобразительность сравнительно легко выявляет принятые культурные традиции, то внутреннее содержание изображенного может раскрываться по-разному. Многочисленные символы, в том числе и царские, у шумеров восприняли вавилоняне, а вслед за ними и ассирийцы. И для семитской и для индоевропейской мифологии характерно рассматривать посох-жезл как уже знакомый нам условный знак Древа жизни. Символические изображения Древа жизни в его полном виде (цветущей ветви и посоха-жезла) богато представлены в культурах шумеров, вавилонян, ассирийцев. «Существовали изображения Древа жизни… и в виде пастушеского посоха, как, например, на месопотамской печати из Аккада (2254-2154 гг.до н.э.), где бог воды Эа держит посох, имеющий набалдашник и круглый крюк, а нижний конец посоха имеет заостренное окончание... Печать эта интересна и другими элементами. Над богом Эа изображена не только рыба (знак его стихии), но и небесные светила. Это показывает, что посох-древо соединяет небо, воду и землю».

Принципы иранской монархии отражали как индоевропейские, так и ближневосточные представления о власти. Из последних особый интерес вызывают те, которые раскрываются в книгах Священного Писания Ветхого Завета. В книге Есфирь о скипетре ахеменидского царя, «царя царей» сказано как о символе царской милости: «Все служащие при царе и народы в областях царских знают, что всякому, мужчине и женщине, кто войдет к царю во внутренний двор, не быв позван, один суд - смерть; только тот, к кому прострет царь свой золотой скипетр, останется жив» [Кн. Эсфирь 4;11]. Еще раньше в книге Числа скипетр выступает в качестве символа Самого Царя Царствующих Господа Иисуса Христа. В пророчестве Валаама сказано: «Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля» [Числ. 24,17]. «Жезл от Израиля» (евр. «шевэт мий- исраиль»)- это царь израильский. Он также есть и «звезда от Иакова». Здесь символика звезды служит указанием на выдающуюся историческую личность, на человека, рожденного, говоря образно, под счастливой звездой, который и станет царем израильским. Слово «шевет» (рус. «жезл») означает прежде всего «палку, посох». Из ветхозаветного указания видно, что материалом для изготовления царского жезла служило золото.

К числу регалий иранских царей также относится и булава. Палица с навершием в виде головы быка являлась инсигнией власти каянидских и ахеменидских царей. Как ритуальный предмет она сих пор используется в зороастрийском обряде. Такую булаву парсийский священнослужитель держит в руках во время посвящения в свой сан. Зороастрийская легенда появление быкоголовой палицы связывает с змееборцем-кузнецом Каве, -вождем восстания против нечестивого царя-змея Даххака, ставшим праотцем иранских царей Каянинов. Каве был одет в фартук из кожи быка, который он водрузил на древко копья в качестве знамени. Это знамя станет символом кавиев и впоследствии знаменем остальных иранских царей до самого конца сасанидской эпохи. К восстанию кузнеца присоединился Траетаона, для которого и была выкована палица с бычьей головой.

Характерно, что в ведической мифологии также присутствует образ быка-оружия и связан он с уже знакомым нам богом Индрой и его ваджрой:

Успешно нападал он на врагов,

Острым быком рассекал он крепости.

Индра Вритре дубины грома,

Он исполнил свой замысел, торжествуя.

А в другом месте сам Индра сравнивается с быком: «Он точит ваджру, как бык (рога), - для остроты».

В иранской мифологии бык - первое животное, созданное Ахурамаздой. Его убийство приписывается Ахриману. Из него произошли растения, животные и первая человеческая пара. В изобразительном выражении это мифическое животное отражает преемственность культурной традиции шумеров, дожившей в Передней Азии до времени господства на Востоке мидийцев и персов. «Шумерский образ человека-быка, восходящий к 4 тыс.и первоначально связанный с космическими элементами, а затем выступавший в роли «охранителя» солнечного божества (аккадского и ассирийского) в иранской иконографии с 6 в. становится изображением-символом (этого - Д.И.) «первозданного быка». Примеров такого многократного использования приемов и сюжетов древнейшего изобразительного арсенала 4-3 тыс. до Р. Х. (при полном их переосмыслении) особенно много в истории стран и народов, оказавшихся наследниками (непосредственными или через посредников) художественной культуры Месопотамии».

Александр Великий перенял всю атрибутику иранских царей, не меняя ее символики и внешнего вида, поэтому его скипетр и скипетры его преемников на персидском троне можно вполне правдоподобно представить с учетом уже знакомых нам ахеменидских изображений. О сохранении внешней формы скипетра покоренной династии Ахеменидов свидетельствует, например, наскальный барельеф с изображением царя Митридата Каллиника,- представителя новой парфянской династии иранских царей. После смерти Александра Великого его сподвижники, еще не разделив между собой его власть и этим свидетельствуя о продолжении существования его империи, проводили свои совещания в шатре Александра, по центру которого стоял его трон с диадемой и скипетром.

Вместе с жезлообразными скипетрами в царском церемониале государств, образовавшихся на территории древнего Ирана после распада империи Александра Македонского, присутствовали булавы. Возможно, эти церемониальные булавы были связаны с местной древнейшей традицией. «В Бактрии 2 тыс. до Р. Х. изготовлялись бронзовые трубчато-втульчатые булавы палестинского типа, воспринятые из западных областей Ирана. В научной литературе бактрийские булавы обычно считаются флаконами для благовоний. Однако полностью с этим согласиться трудно, так как в большинстве они совершенно идентичны заведомым булавам типа трубчато-втульчатых. Даже наиболее миниатюрные экземпляры, находимые вместе с вставленными в них булавками, в погребениях (всегда разграбленных современными грабителями, поэтому материал погребений известен лишь благодаря антикварной торговле, а сам этот обряд пока не подтвержден археологически) не являются флаконами. Нам они представляются символами тех же булав, а вставленные в них вместо древков булавки - магическим удвоением значения символа: ведь булавка- заколка для одежды или прически - представляет собой штырь с обычно круглым навершием, то есть маленькую модель булавы. Это точно отражено и этимологией русского языка».

СКИПЕТР В КУЛЬТУРЕ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ И РИМА.

Первые письменные упоминания о древнегреческих царских скипетрах находятся в гомеровском эпосе «Илиада». Как принято считать, Гомер, жил в 8 веке до Р.Х., намного позже того времени, в которое происходили описанные им в «Илиаде» события. Более всего со скипетром связан образ легендарного царя Микен Агамемнона, - самого могущественного царя Греции, которому при определенных обстоятельствах подчинялись независимые правители материковой Греции, острова Крит и некоторых других эгейских островов (в Спарте Агамемнону воздавались почести как божеству, в Хероне хранился, как святыня, его скипетр). «Скипетродержец» - часто используемый в «Илиаде» синоним слова «царь». Скипетр вручает царю сам Зевс:

Восстал Агамемнон,

С царственным скиптром в руках,

Олимпийца Гефеста созданьем:

Скиптр сей Гефест даровал

Молненосному Зевсу Крониду;

Зевс передал возвестителю Гермесу, аргоубийце;

Гермес вручил укротителю коней Пелопсу герою;

Конник Пелопс передал властелину народов Артею;

Сей, умирая, стадами богатому предал Фиесту

И Фиест, наконец, Агамемнону в роды оставил,

С властью над тьмой островов и над Аргосом,

Царством пространным.

[Гомер «Илиада» 2, 101-108].

У Гомера царь именовался еще «зевсорожденным» или «вскормленным Зевсом», что особо подчеркивало божественное происхождение царской власти. Как царь в качестве атрибута своей верховной божественной власти Зевс также держал в руках скипетр. В толпе греческого царя узнавали по скипетру и пурпурной одежде. В представлении Гомера скипетр - это «вкруг золотыми гвоздями блестящий» копьеобразный жезл, но без металлического острия. «Из своих фольклорных источников Гомер мог, по-видимому, почерпнуть лишь весьма приблизительное представление о власти и могуществе ахейских владык микенского времени. Однако, творчески перерабатывая древние мифы о ванактах «златообильных Микен», Пилоса, Спарты, переводя их на язык, понятный его аудитории, поэт неизбежно должен был вступить на путь той наивной модернизации прошлого, к которой прибегали в своих картинах художники-примитивы, изображая библейских царей и римских императоров в одежде и с атрибутами современных им королей и герцогов». Поэтому некоторые, какие неизвестно, сведения о царском скипетре у Гомера могут не соответствовать уже для него весьма далеким и темным историческим реалиям. Древняя Греция не отличилась глубиной и разнообразием царской символики и сравнительно мало культивировала пафос регалий власти. Во время, когда жил Гомер, понимание сакрального происхождения и назначения скипетра у греков сошло на нет. В эпосе скипетр, ярко заявив о себе в начале повествования, в дальнейшем вообще исчезает, уступив место копью, которое, вероятно, для гомеровского общества являлось более знакомым и привычным символом царской власти.

Как настоящее оружие для наведения порядка, скипетр использовался Одиссеем:

Если ж кого-либо шумного он находил меж народа,

Скиптром его поражал и обуздывал грозною речью.

[Гомер «Илиада» 2, 198-199].

Ахилл скипетром скрепляет свою клятву, который таким образом становится символом судебной власти:

Скипетром сим я клянусь, который ни листьев, ни ветвей

Вновь не испустит, однажды оставив свой корень на холмах,

Вновь не прозябнет, - на нем изощренная медь обнажила

Листья и кору, - и ныне который ахейские мужи

Носят в руках судии, уставов Зевесовых стражи,-

Скиптр сей тебе пред ахейцами будет великою клятвой.

[Гомер Илиада 1, 234-239].

Так же, как и «скипетроносные» цари, употребляли скипетр герольды, вестники и судьи. «Первоначальной функцией скипетра (греческих царей- Д.И.),- писал всемирно известный ученый-филолог Э. Бенвенист, - нам представляется дорожный посох вестника. Это атрибут путешественника, идущего с правом и властью говорить, но не действовать. Три условия подразумевают одну функцию человека, соединяющего их в себе и проявляющего их в обществе (человек идущий; человек, облеченный властью; человек-рупор). Из предмета, необходимого для человека, несущего известие, скипетр становиться символом его функции, сакральным знаком законности. С этого времени скипетр определяет человека, произносящего речь, человека священного, чья миссия состоит в передаче сообщений, исходящих от властей. Так, от Зевса получен скипетр, последовательно переходивший из рук в руки владельцев и, наконец, попавший к Агамемнону. Зевс передает его как узаконенный символ власти тем, кого назначил говорить от своего имени… Сам по себе «скипетр» есть только палка, посох путешествующего или нищенствующего. Он становится священным лишь в руках царствующей особы, как скипетр Агамемнона, по поводу которого поэт перечисляет всех, к кому он переходил, начиная с Зевса».

Впоследствии скипетры были у гимнасиархов и судьей на состязаниях. У афинян он считался одним из атрибутов священного круга: главы больших семейств, называемые сынами Зевса, когда являлись на агору и заходили в священный круг, то держали в руках особый скипетр.

Также как у гомеровских царей, знаком царской власти был скипетр и у этрусков. Скипетр считался у греков священным атрибутом самого Зевса. Равным образом он должен был рассматриваться этрусками по отношению к их верховному богу-громовержцу Тини. Дионисий Галикарнасский в рассказе о посольстве побежденных этрусков к царю Тарквинию Древнему говорит, что в знак избрания Тарквиния главою союза 12 этрусских городов этруски принесли ему скипетр с орлом на навершии, золотую корону, сиденье из слоновой кости и т.п.

В Древнем Риме скипетр (лат. "Ferula", т. е. трость, палка-жезл, который обладатель власти носит в руках во время некоторых церемоний) также относился к важнейшим царским регалиям и являлся атрибутом Юпитера, - бога-громовержца, державного властителя мира, чей культ был неразрывно связан с царским, императорским ритуалом: державное римское величие воплощалось в образе Юпитера, которого олицетворял собой каждый римский император.

В республиканскую эпоху посох, подобный царскому (scipio eburneus), отправляясь в курию, носили консулы (два высших должностных лица Римской республики). В качестве знака достоинства уже несколько иной (sceptrum) он сохранился и в императорском ритуале (таким посохом как почетным знаком, награждались также иностранные союзные цари), но императорская власть вернула ему значение царской регалии. Скипетр римских императоров был изготовлен из слоновой кости и увенчан орлом.

Орел - исключительный по своей значимости древнейший символ власти. Он посланник и спутник высших божеств (сопровождал Зевса и Юпитера), воплощение небесного огня и солнечного сияния (считается, что он способен смотреть на солнце и при этом не слепнуть). Согласно Пиндару, орлы спали на скипетре Зевса и объявляли его волю людям. Германо-кельтские вороны, как и греческие и римские орлы, также были посланниками высшей воли.

Особенным образом орел связан с культом умерших римских императоров. «Есть у римлян обычай,- говорится в одном древнеримском источнике,- причислять к сонму богов тех императоров, что умерли, оставив после себя детей-преемников; такие почести называются у них апофеозом… Тело покойного предается земле - с пышностью, но в общем также, как хоронят всех людей; а потом лепят из воска изображение покойного, совершенно с ним схожее, и выставляют его при входе во дворец на огромном и высоко поднятом ложе из слоновой кости, устланном покрывалами с золотым шитьем. Восковая фигура лежит на виду у всех, бледная, как больной… Это длится семь дней; приходят врачи, каждый раз приближаясь к ложу… и каждый раз говорят, что ему все хуже. А когда станет ясно, что он уже умер… поднимают ложе, несут его по Священной дороге и выставляют на старом форуме… После этого, взяв ложе на плечи, его несут за пределы города, на поле, называемое Марсовым. Там, в самом широком месте, уже стоит своеобразное строение: четырехугольное, с равными сторонами, состоящее исключительно из скрепленных между собою огромных бревен,- что-то вроде дома. Внутри оно все заполнено хворостом, а снаружи украшивается расшитым золотом коврами, статуями из слоновой кости и разнообразными картинами. На первом, нижнем строении стоит второе такой же формы и с такими же украшениями, только меньше первого; воротца и дверцы, сделанные в нем, распахнуты. Дальше идут третье и четвертое, каждое меньше расположенного под ним, и все это заканчивается последним, которое меньше всех других… Поднеся сюда ложе, его ставят во второе снизу строение; сюда же несут благовония и пахучие растения… Когда вырастает целая гора из благовоний… начинается конный парад перед погребальным строением… когда совершенно и это, преемник императора, взяв факел, подносит его к зданию… Все это очень быстро загорается… Из последнего, самого небольшого строеньица, вылетает орел… Римляне веруют, что он уносит на небеса душу императора…». [Геродиан 4,2, 1-11].

Особая положительная роль в средневековой православной историографии отводится Александру Македонскому. В Киевском музее храниться золотая диадема 11 века из городища Девичья гора с изображением вознесения Александра Македонского. Предположительно это уникальное украшение принадлежало киевской княгине. Посмертное вознесение на небо царя Александра (kalos basileus, божественного царя) может рассматриваться как апофеоз царской власти. Отразивший его художественный образ запечатлен на многочисленных памятниках византийского и древнерусского искусства. В средние века говорили, что когда Александр Македонский был поднят грифами в воздушные выси, то океан - море показалось ему подобным змее, обвивающее собой всю землю.

Самые ранние изображения двуглавого орла относятся к культуре древних хеттов, где, вероятно, они служили символом верховной власти. В дальнейшем этот символ появляется в Византийской империи. «Удвоение головы не означает двоичности или многочисленности частей империи, но усиливает символику орла. Двуглавый орел репрезентировал власть, которая даже сильнее королевской: власть императора - царя-царей».

Из всего сказанного выше следует, что скипетр всегда являлся важнейшим царским атрибутом, символом, демонстративно и ярко выражающим верховную власть. Он представлял собой и регалию, и одну из древнейших форм изобразительного искусства, непосредственно отразившую основные мифологические образы и сюжеты, общие для всех индоевропейских языческих верований.

Особенно ярко и последовательно во внешней форме скипетра проявился бог-громовик. И ваджра Индры, и Перунов кий-самобой, и палица Тора и иное оружие иных индоевропейских громовиков всегда сохраняли символику грома и молнии, мощи и сокрушительной силы. Созидательные сила и власть, отраженная в символике посоха-жезла, и созидательно-разрушительная сила молнии, отраженная в скиптре-палице, указывают на действия монарха, направленные на наилучшее устроение державы, расширение ее границ, укрепление ее могущества. Мифологическое от реально исторического трудно отделимо, но основные идеи, которые созидали древние царства, прежде всего были заложены в мифологии.

У древних славян ветвям ивы также придавался сакральный характер. Они использовали их в своих древних языческих обрядах. Русское слово «ива» созвучно хеттскому названию Древа жизни «Эя».

Генон Р., Там же, стр.353

Афанасьев А. Там же, с. 636.

Фрезер Дж. Золотая ветвь, М., 2001, с. 228.

В индоевропейском ритуале, и в первую очередь царском, как уже было отмечено, центральное место занимало жертвоприношение коня. Со временем установление столпа, представляемого как жертвенный, к которому привязывался конь, стало само по себе ритуалом, воспроизводящем акт сотворения Вселенной. Этот столп сам становится объектом почитания [Ригв. 3,8].

Своеобразный вид древнего русского народного искусства, который породила подобная легенда, представляют собой писанки, раскрашенные в честь праздника весны и Матери-земли яйца. Сохранилось древнее предание, согласно которому, действие добра и зла в мире зависит от усердия в изготовлении писанок. В языческой древности верили, что под землей приковано злое чудовище. В год, когда писанок делается мало, ослабевают его цепи и зло распространяется по всему миру. Добро победит выпущенное зло в том случае, если восстановится многочисленное создание писанок. После принятия христианства на Руси от изготовления писанок не отказались, но их прежнюю символику заменили на христианскую, и они стали пасхальными яйцами, символизирующими Воскресение Господа Иисуса Христа. Их художественное содержание обогатилось христианскими изображениями, но в народе всегда бытовала архаичная традиция, согласно которой, эти яйца украшались еще простым орнаментом, цветами, листьями, веточками, - всем тем, что представляет ожившую весеннюю природу, почему, вероятней всего, они и сохранили свое исконное название «писанки». В прежние времена раскрашивание яиц представлялось ритуальным занятием. Накануне по-праздничному убирался дом, где трудился мастер, и сам он надевал на себя соответствующую чистую и нарядную одежду

Афанасьев А. Славянская мифология. М.-СПб. 2008, с. 170.

В геральдике облако - символ власти, дарованной Богом.

C детства многим из нас они знакомы под названием «чертовые пальцы», которое, очевидно, им было дано уже в христианскую эпоху, когда языческих богов стали называть «бесами», а то и просто - «чертями».

Древние славяне для защиты от молнии также использовали изображения громовых знаков, более всего напоминавших колесо с шестью спицами и шестилучевую розетку (в плане такой вид имело святилище Перуна). Эти знаки они помещали под крышами домов, на колодцах, предметах домашнего обихода.

В мифологии многих народов известен образ мирового яйца как «первовещества», из которого возникло мироздание. Из его белка возникает небо, соответственно из желтка - солнце. Начало творения связано с тем, что мировое яйцо разбивается. Его разбивает громовик.

Парашурама (имя дано соответственно этому оружию, полученному от Шивы) - шестая аватара Вишну, которая была обусловлена необходимостью избавления брахманов от тирании кшатриев

Генон Р. Символы священной науки. М., 1997, с. 202.

Моргунова Н.Л. К вопросу об общественном устройстве древнеямной культуры (по материалам степного Приуралья) / Древняя история населения Волго-Уральских степей (Межвузовский сборник научных статей). Оренбург, 1992, с. 10.

Афананасьев А. Там же, с. 161.

Генон Р., с. 357.

«Тваштар для него выточил звучную палицу». [Ригв.1,32].

Голубиная (или Глубинная) книга - самая известная «отреченная», то есть отвергнутая Церковью, книга в Древней Руси, сложившаяся на основе апокрифических сказаний и языческих легенд. Но здесь она представляет особый интерес, так как содержит вопросы и ответы об устройстве мира, происхождении животных, о возникновении сословий, о борьбе Правды и Кривды и пр., отразившие общеиндоевропейские мифические представлении.

А.Г. Силаев. Истоки русской геральдики. М., 2003, с. 128.

Такой рог хранился в свое время в Виндзорском дворце в Лондоне. Из него был изготовлен сосуд, чтобы определять присутствие яда в вине. Каждый раз, наливая вино в этот сосуд, следили, не поменяет ли он цвет: по представлениям, сложившимся в средневековой Европе, подобно когтям грифона рог единорога темнеет, если на него капнуть ядом.

Скипетр австрийского императора также был изготовлен «из рога единорога».

Древние тексты Вед. Битва богов и демонов. Сканда Пурана, М., 2010.

Бонгард-Левин Б.М. Некоторые особенности государственного устройства империи Маурьев. / Древняя Индия: история и культура. М., 2008, с. 98.

Даниленко В.Н. Там же, с. 98.

Алёкшин В.А. Там же, с. 82.

Само имя этого царя, принятое в момент вступления на трон, означает «повелитель по своему предназначению» (буквально: повелитель, приближенный к своим «МЕ»). Такое имя удостоился носить только он. Кроме него история не знает другого шумерского царя с таким именем.

Древнегреческому философу Платону принадлежит учение о том, что любой материальной вещи и явлению в этом мире соответствует идея, находящаяся во власти высшей силы. В шумерской мифологии божественным установлениям, определеннее говоря, «сущностям», соответствует слово «ме». Известно сто «ме». Слова, которые их обозначают, выделяют и такие понятия как «царская власть», «корона», «скипетр».

В.В. Емельянов. Ритуал в Древней Месопотамии. СПб., 2003, с. 65.

Никольский Н.М. Культура древней Вавилонии. М., 2000, с. 39.

Следует отметить, что ассирийское влияние в культуре древних иранцев постепенно стало преобладающим. В свою очередь надо учитывать значительное влияние на ассирийскую культуру художественной традиции хеттов, малоазийских индоевропейцев. Каменные рельефы явились результатом усвоения хеттской традиции, став еще и основным видом памятников ассирийского искусства, правда, ассирийцы вместо массивных каменных блоков использовали каменные плиты.

В Уруке уже во время правления Селевкидов сохранялся древний ассирийский осенний праздник брака Ану и Анту (ассирийских Набу и Ташмету), символика которого была изменена таким образом, что Ану стал обозначаться как скипетр.

Овчинников А.Н. Символика христианского искусства. М., 1999, с. 80.

Несмотря на непрекращающиеся гонения со стороны мусульман, до сих пор существуют общины зороастрийцев.

Парсы - переселившиеся в Индию зороастрийцы.

Луконин В.Г. Древний и раннесредневековый Иран. М., 1987, с. 30.

Бактрия располагалась по обеим сторонам Амударьи. Она занимала территорию нынешнего Северного Афганистана и южные области бывшей советской Средней Азии.

Горелик. Оружие древнего востока. с. 59.

Андреев Ю.В. Гомеровское общество. СПб., 2004, с. 294.

Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995, с. 262.

Graves R. The Greek Myths, Vol. 1-2, Harmondsworth, Middlesex, 1974.

Сохранились связанные с царским церемониалом золотые кольца, шкатулки из слоновой кости, эмалевые блюда и другие ценные предметы византийского искусства, украшенные этим изображением. «Тема вознесения Александра была столь востребованной, что не составит никакого труда привести длинный список церквей, в которых имеются рельефы с этим сюжетом». (Форкони Д. Александр Македонский: завоеватель мира. М., 2008).

В древности землю представляли утвержденной на водах, ее поверхность - большим кругом, мировой океан (океан-море) со всех сторон обтекает ее кольцом.

Gray J. Near Eastern Mythology, L., 1982.

Сакрализация власти в истории цивилизаций. ч.1, М., 2005, с. 48.

СКИПЕТР (печатается в сокращении)

По определению, скипетр (греч. sceptron, лат. sceptrum) - атрибут высшей власти, превосходства и владычества. У индоевропейских народов он относился к первостепенным монархическим регалиям. Известными типологическими предшественниками скипетров, появившихся в историческое время, и древнейшими атрибутами власти являются пастушеский посох (жезл) и боевая дубина (булава, палица). Посох изначально представлял собой орудие управления (он употреблялся также жреческой властью), а дубина еще ассоциировалась с применением особой внешней силы и стала символом мощи земного царства.

В связи с посохом (м. посошек (от «соха», «сошка», «жердь»), палка путника, трость (камышевая), батог, бадиг, батожек, подпиралка, жезл, крюка (посох крюкою, либо с костылем), попутник - В. Даль) необходимо отметить, что в индоевропейской мифологии довольно четко отмечена первобытная эпоха истории человечества. «Древняя форма ведения хозяйства как пастушеского полуоседлого скотоводства отражена в воспевании пастухов как царей и даже богов: в Ригведе бог Пушан именуется пастухом мироздания, и у него «скот не пропадает» (10. 17,3), а бог Индра «правит великим загоном для коров» (10. 120,8). В Авесте Йиму называют «царь-пастух»- он был правителем древних иранцев в эпоху их «золотого века», т.е. во время их жизни в Арьянам Вайдже (еще в эпоху палеолита - Д.И.)»

Многочисленные образцы палеолитического искусства, похожие на жезлы, найдены на территории Западной Европы и европейской части России. В основном их относят к мадленовской эпохе, датируемой учеными 15000-10000 гг. до Р.Х., но некоторые из них были изготовлены значительно раньше, в эпоху ориньяк (35-18 тыс. лет назад). До сих пор ученые расходятся во мнениях, определяя их назначение, но большинство из них склоняется к тому, чтобы представлять эти замечательные находки как ритуальные предметы, причем связ

С первых времен христианства пастуший посох стал одним из непременных атрибутов епископа. Папа как епископ Рима тоже им пользовался. Но со временем эта традиция ушла, и с XV века первосвященник западной церкви посохом не пользовался. В какой-то степени его заменила так называемая ферула, папский крест, который выносили в некоторых случаях. Например, открывая юбилейные годы (тогда кратные столетию), папа стучал ферулой в Святые врата собора Святого Петра, после чего в течение двенадцати месяцев двери оставались распахнутыми.

Высокий жезл мог быть увенчан простым крестом, но чаще — особенным, тройным, и это символизировало, как и папская тиара, не только Троицу, но и владение тремя царствами. К XIX веку устоялось представление, что ферула означает, прежде всего, земную, самодержавную власть римского понтифика. А пастырский посох епископа уже несколько столетий имел изогнутое навершие, что подчеркивало не столько христианское смирение, сколько подчиненность иерархии.

Во второй половине ХХ века католическая церковь решила пересмотреть свою соотнесенность с эпохой. В 1962 году папа Иоанн XXIII созвал Второй Ватиканский собор, который принял много важных решений и документов, в частности о возможности использования в литургии живых национальных языков. Омрачил собрание тот факт, что в 1963 году Иоанн XXIII умер. Но новый понтифик, Павел VI, довел дело до конца. Чтобы символически воплотить обновление, он заказал новую ферулу. Заказ выполнил неаполитанский скульптор Лелло Скорцелли. И вот на последнем заседании Собора, 18 декабря 1965 года, в руках у папы оказался новый посох, необычайной простоты и выразительности. Вид ферулы со Спасителем, распятым на грубоватом, неотесанном кресте, поразил всех. Консерваторы, которых было немало на обновленческом Соборе, пришли в ужас.

Папа Павел VI на праздничной службе в соборе Святого Петра. Ватикан, 29 июня 1978 года

Новый посох настолько понравился Павлу VI, что тот брал его в руки при всех торжественных событиях, в том числе и скорбных. Поминальную службу по убитому террористами Альдо Моро, политику и другу, понтифик провел с ферулой Скорцелли. В 1978 году посох достался сначала Иоанну-Павлу I, а затем Иоанну-Павлу II. Кароль Войтыла, первый папа-славянин в истории, сделал его символом своего понтификата. Главным для него было обращение к равенству всех людей перед Богом и тайной Креста, к Вере как Свободе. Всегда и повсюду, на всех континентах по- сох был с ним. Мы видели бодрого папу Войтылу, полного физических сил, когда он с ферулой-распятием в руках говорил миру: «Не бойтесь!», с этим посохом он встречал новое тысячелетие, открывая Святые врата в юбилейном, 2000 году. Потом мы видели, как согбенный, изнуренный болезнями Иоанн-Павел II сосредоточенно молился, закрыв глаза, обняв посох и прижавшись щекой к стопам распятого Христа.

Папы нашего столетия — Бенедикт XVI и Франциск — используют чаще всего другие ферулы. Но посох Лелло Скорцелли служит. Понтифики берут его в руки, читая молитвы Розария.

По сообщению ТАСС от 22 сентября Патриарх Московский и всея Руси Кирилл запретил наместникам и настоятелям монастырей иметь дорогие жезлы и призвал заказать взамен простые деревянные посохи. На Собрании игуменов и игумений, проходившем в Москве в честь 1000-летия русского присутствия на Святой горе Афон, патриарх сказал: «Каждому игумену выдается жезл как символ духовной власти. Я был инициатором того, чтобы игумены и игуменьи получили жезлы, но мне в голову не пришло даже, что игумены и игуменьи наши эти жезлы превратят в патриаршие жезлы: богато украсят, крест поставят. Я не благословляю такие жезлы ». Обращаясь к наместникам и настоятелями монастырей, собравшимся в храме Христа Спасителя, патриарх сказал: «У вас должен быть простой игуменский жезл без всяких украшений, без всяких ювелирных побрякушек и без креста — это символ архиерейского служения ». «Поэтому, когда вы приедете сейчас к себе домой, первое что вы сделаете, это закажете себе простые деревянные посохи » (см.: http://tass.ru/obschestvo/3643672).

Что тут скажешь? Патриарх возмутился не только драгоценным убранством жезлов, но и тем, что они превращаются в «патриаршие жезлы ».

Иными словами, только патриарху можно иметь дорогой и украшенный? А ведь он знает не понаслышке о том, что посох святого митрополита Петра московского был довольно прост. Ведь в 2009 году одним из моментов чина интронизации патриарха Кирилла было вручение ему посоха святителя Петра. Напомним, что посох этот изготовлен русскими мастерами в начале XIV века из черного дерева. Древко посоха — восьмигранной формы, рукоять оправлена золоченым серебром, кольца, перехватывающие древко по всей длине, имеют скромный декор. С двух сторон на древко с рукоятки спускаются золоченые пластины с резными изображениями Голгофы. В навершии посоха надпись: «Смиренный Петр митрополитъ всея Руси». Вот, собственно, и все «украшения».

Однако мало кто обращает внимание на тот факт, что не столько богатое или бедное украшение имеет значение, сколько символика, заложенная в жезле. А символика, употребляемая ныне в современных посохах, очень разная и временами вызывает серьезные вопросы.

В знаменитом сочинении «Поморские ответы» есть отдельная глава «О жезле архиерейском» , в которой приводится сравнение жезлов старорусского и нового, пореформенного образца. Сторонники старой веры сразу обратили внимание на то, что идет тотальное изменение не только вербальных форм христианской веры, но искажаются предметы материальной культуры русской церкви, освященные не одним столетием, и не одним, а целым сонмом святых. Авторы сочинения указывают, что жезлы «древлероссийских » архиереев «змиевых глав на себе не имущи ».

Снимки с лубочной картины издания беспоповцев «Прежде и теперь». Опубл.: Изборник народной газеты. 1906. Цветные миниатюры из иллюстрированного сборника «Сказание от разных божественных писаний». Содержит отдельные изречения из книг Ветхого и Нового завета с толкованиями на них Иоанна Златоустого и Ипполита, папы римского. 19 в. Сборник из собрания Егорова, НИОР РГБ

Слева — посох епископа Никиты Новгородского. Дерево, резьба, кость. 16 в. Справа — посох святителя Стефана, епископа Пермского

В главе указано на видоизменение формы старинного жезла, ручки которых имеют завершение в виде якоря: «на версе крюки яко якори имеет, змиевых же глав не имеет ». Жезл с ручкой в виде якоря трактуется авторами согласно словам Симеона Фессалоникийского : «власть знаменует Духа, и утвердительное народа, и пастырственное, и водити мощи, и наказати непослушных, и обращати к себе дальних ». Из простого пастушеского посоха, символизирующего архиерейскую власть и обязанность пасти словесных овец, благодаря патриарху Никону он превратился в жезл с языческими символами в виде змей, которые в XVII веке многими трактовались как проявление власти антихриста.

Сейчас XXI век, поэтому попробуем посмотреть на проблему символики жезла глазами современного человека. При этом оговорюсь, что изложенное ниже — лишь одна из возможных версий трактовки символики, появившейся после церковной реформы. Ю. М. Лотман, известный исследователь в области семиотики (науки о символах в культуре), писал: «символ никогда не принадлежит какому-либо одному синхронному срезу культуры — он всегда пронзает этот срез по вертикали, приходя из прошлого и уходя в будущее. Память символа всегда древнее, чем память его несимволического текстового окружения ». Символике архиерейского жезла посвящена статья К. А. Щедриной в Ставрографическом сборнике.

Автор справедливо замечает, что до реформы патриарха Никона навершия русских архиерейских посохов традиционно представляли собой два отрога, изогнутых книзу. Однако далее Щедрина сразу переходит к навершию со змеями, не давая объяснений символики дореформенных посохов.

«Архиерейские облачения: старообрядческие и никонианские». НИОР РГБ Ф. 98 (собрание Е.Е. Егорова) № 1670. Листы 75 и 77

Перебирая типы крестов (афонские, эфиопские, армянские), К. А. Щедрина только в конце статьи упоминает змеевидный жезл бога Гермеса — кадуцей. Вот от кадуцея и будем отталкиваться в наших рассуждениях, как от изначального символа, породившего символику архиерейского посоха XVII-го и последующих пореформенных столетий.

Но для начала небольшой исторический экскурс в область символики. В месопотамской традиции сплетенные змеи считались воплощением бога-целителя (возможно, отсюда происходит библейский образ медного змия, исцеляющего змеиные укусы).

В малоазийской традиции две змеи были символом плодородия. Прообразом кадуцея могло стать также изображение двух змей у мирового древа. В Индии кадуцей символизирует пробуждение кундалини. Кундалини, или Змеиный Огонь, «спит» в базисной чакре в виде свернувшейся змеи, а когда в результате эволюции просыпается, восходит по позвоночнику по трем путям: центральному, Сушумне и двум боковым, которые образуют две пересекающиеся спирали, — Пингале (это правая, мужская и активная спираль) и Иде (левая, женская и пассивная). Скандинавы поклонялись Гермесу под именем Одина, тевтоны — под именем Вотана. Добрый и злой принципы древней Персии — Ахурамазда и Ариман изображались иногда в виде двух змей, обращенных головами друг к другу, борющихся за Яйцо Земли, старающихся вырвать его из чужих зубов.

В мире образов алхимии обе змеи символизируют находящиеся в равновесии химические элементы серу (Sulphur) и ртуть (Mercurius), то есть воспринимаются как дуальная система принципов текучести и горючести, причем ртуть олицетворялась самим богом Меркурием. Египтяне уподобляли человечество стаду овец. Верховный и Непостижимый Отец был Пастухом, а Гермес — его овчаркой, сторожевым псом. Религиозно-символическое происхождение пастушьей палки можем найти в египетских ритуалах: три скипетра Египта включают пастушью палку, символизирующую силу, с помощью которой инициированный фараон вершит судьбы своего народа. Итак, кадуцей — это символ бога Меркурия или греческого Гермеса, герольда богов. Он состоит из волшебного или геральдического стержня, вокруг которого симметрично обвиваются две змеи с обращенными друг к другу головами.

В свете позднейшего понимания Гермеса как персонификации мышления, змеи становятся символом мудрости, жезл — образом власти над силами природы. Имя Гермеса выводится из слова «герм», формы Хирама, персонифицированного Универсального Принципа Жизни, или Жизненного Принципа, представляемого огнем. Рассматривая глубинный символизм жезла Меркурия-Гермеса, мы наталкиваемся на два понятия — дуализм и диалектика. Платон в диалогах «Софист» и «Парменид» обосновывает диалектические выводы о том, что высшие роды сущего могут мыслиться только таким образом, что каждый из них есть и не есть, равен себе самому и не равен, тождествен себе и переходит в свое «иное». Средневековый мыслитель Г. Бёклер (1688) подметил, что некоторые приравнивают посох Гермеса к Диалектике, которая якобы со спутанными головами решала, что праведно, а что нет. Дуализм учит, что материальная и духовная субстанции являются равноправными началами. Если предельно упростить, то посох Гермеса утверждает равенство между Добром и Злом.

История знает много гностических сект, спекулировавших на христианстве, всевавших в него свои ядовитые плевелы. В связи с этим представляет интерес гностическая секта «офитов», что значит «змеиные». Сведения о той же христианской секте дошли до нас под названием «наассены» (евр. «нахаш» — змея). Другое их название — «сетиане». К ним примыкали «каиниты» и «ператики». Несколько офитских текстов, как полагают, найдено в библиотеке Наг Хаммади. Христа офиты почитали в качестве змеиной инкарнации, поклонялись ему как «Благому Змею», олицетворявшему мудрость и даровавшему людям истинное знание, и верили в множественность его воплощений. Наряду с этим офиты учили о других змеях, враждебных человеческому роду. Кстати, офитский гносис был особенно распространен в Египте.

Как видим, в архиерейском посохе с двумя змеями прослеживается влияние гностических учений, согласно которым, если доводить до логического конца символику реформаторов XVII-го века, утверждается равенство между Христом и антихристом. Категорично? Но иначе трудно понять, зачем человеку древнерусской культуры навязан именно такой символ. Ведь значение змеи в средневековом сознании однозначно негативное: Бог проклял змея, который стал орудием дьявола. Резюмируя сказанное, зададимся вопросом: стоит ли возмущаться по поводу дорогого убранства архиерейских жезлов, когда в руках архиереев (и игуменов) находится такой древний символ, что и смотреть страшно? Да, по слову протопопа Аввакума, змия «хороший зверь была, красной, докамест не своровала ». Но ведь своровала же?..

Щедрина К. А. Две змеи на архиерейском посохе XVII века: заметки о происхождении и символике //Ставрографический сборник. Книга III: Крест как личная святыня. Сб. статей. М.: Изд-во Московской Патриархии; Изд-во «Древлехранилище», 2005.
. Там же. С. 315.
. Энциклопедический словарь символов/ Авт.-сост. Н. А. Истомина. М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель», 2003. с. 334-335.

В современных переводах Библии образы жезла и посоха используются до некоторой степени как взаимозаменяемые. Можно выделить шесть основных категорий: посохи путников; прутья, которые использовал Иаков при разведении скота; средства дисциплинарного воздействия или наказания; орудия труда пастухов; символы власти и чудесные жезлы Моисея и Аарона.

Посох – обычный библейский термин для обозначения трости ходока, по всей видимости, посох использовался повсеместно в Древнем мире. Поэтому он служил образом путника, символизировавшим кочевой образ жизни и опасность, связанную с хождением по дорогам (посох использовался как опора для уставшего человека и как оружие). Для выражения мысли о своем статусе странника Иаков избрал образ посоха: «...ибо я с посохом моим перешел этот Иордан» (). Во время первой пасхи готовность народа двинуться в путь выразилась в призыве есть пасхальную трапезу так, чтобы были «чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и ешьте его с поспешностию» (). Желая продемонстрировать революционный характер ученичества, Иисус отправил учеников без обычных принадлежностей, необходимых в пути, – «ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха» (; ср. ), – подтвердив тем самым, что посох был общераспространенной в библейском мире принадлежностью путника.

При ходьбе в посохе особенно нуждались пожилые люди, и хотя мы вполне обоснованно связываем посох с немощностью, любопытный поворот темы просматривается в изумительной уличной сцене в , где в описании старцев и стариц, сидящих на улицах Иерусалима, «каждый с посохом в руке», отражается положительная ассоциативная связь и благословение долгой жизни в мирном царстве (см. СТАРОСТЬ). На посох как образ паломничества, в значительной степени постбиблейский, есть всего одно указание в Библии – умирающий Иаков, благословляя своих детей, «поклонился на верх жезла своего» (), что символизировало, по-видимому, его жизнь странника и пришельца, стремившегося «к лучшему, то есть, к небесному» ().

Ветви деревьев в качестве своего рода жезлов связаны с экспериментами Иакова в области животноводства (). Полагая, что при зачатии перед прутьями у овец и коз будет появляться потомство с крапинами и пятнами, Иаков клал перед спаривавшимися животными ветки с вырезанными полосками. (В показан момент, когда Иаков осознал, что истинной причиной успеха была вовсе не его хитрость.)

Жезл использовался также для наказания непослушных детей, рабов, безрассудных или неподобающим образом ведущих себя взрослых. Этот образ около дюжины раз (девять из которых приходятся на Книгу Притчей {«розги», «бич»}) относится к наказанию, налагавшемуся человеческими властями, и четыре раза к угнетению Израиля иноземными народами (; ). Павел спрашивает коринфян, должен ли он прийти к ним «с жезлом» (в духе гнева и осуждения) или «с любовью и духом кротости» (). Наказание, гнев или власть Бога связываются с жезлом более десяти раз, большинство из которых встречается в Книге Исаии и в Откровении. В этих случаях жезл становится образом крайнего ужаса, когда, например, Бог изображается поражающим непокорных земных царей «жезлом железным» (; ср. ) или когда Бог Сам говорит о «жезле гнева» и «биче негодования» Своего ().

Но посох и жезл могут быть также образами утешения, защиты и безопасности. Это в особенности относится к пастушескому жезлу и посоху. Одним из таких инструментов был посох, который привязывали к шее или к животу овец, чтобы вытаскивать их из оврагов, а также посох использовался, чтобы считать овец, когда они возвращались в загон (;