Арабески гоголь краткое содержание. Гоголь «Арабески»

Арабески сборник сочинений Николая Васильевича Гоголя в двух частях, составленный автором. Опубликован в первой половине января 1835 года (цензурное разрешение 10 ноября 1834 года). Сборник объединял в себе статьи по летописи, географии, художеству также несколько художественных произведений.Николая Васильевича Гоголя1835 года1834 года

В статьях, вошедших в сборник «Арабески» Гоголь излагает свои исторические воззрения и свои взгляды на литературу и искусство. В статье «Несколько слов о Пушкине», Гоголь высказал взгляд на Пушкина как на великого русского национального поэта; в борьбе с романтической эстетикой Гоголь намечает здесь задачи, стоявшие перед русской литературой. В статье «О малороссийских песнях» Гоголь дал оценку народного творчества, как выражения народной жизни и народного сознания. В статье о картине Карла Брюллова «Последний день Помпеи» Гоголь выступил с принципиальной оценкой явлений русского искусства.литературуискусствоНесколько слов о ПушкинеПушкинаО малороссийских песняхКарла БрюлловаПоследний день Помпеи

Часть первая. Предисловие (1835) Скульптура, живопись и музыка (1835) О средних веках (1834) Глава из исторического романа (1835) Глава из исторического романа О преподавании всеобщей истории (1834) Портрет (повесть) Взгляд на составление Малороссии (Отрывок из Истории Малороссии. Том I, книга I, глава 1) (1834) Взгляд на составление Малороссии Несколько слов о Пушкине (1835) Несколько слов о Пушкине Об архитектуре нынешнего времени (1835) Ал-Мамун (1835)

Гетьман (роман) Действие романа происходит в середине XVII века. Главный герой Степан Остраница историческое лицо, нежинский полковник, сведения о котором Гоголь почерпнул из «Истории русов». Над романом Гоголь работал в годах, но остался недоволен написанным и сжёг своё произведение, пощадив лишь две главы. Сохранилось также несколько черновых рукописных отрывков из романа, содержащие много неточностей.XVII векаСтепан ОстраницаполковникИстории русов годах

В «Северных цветах» за 1831 год был напечатан отрывок из романа под заглавием «Глава из исторического романа». Этот отрывок вместе с другим отрывком «Кровавым бандуристом» Гоголь поместил в сборник «Арабески», однако окончание «Кровавого бандуриста» не было пропущено цензурой, поэтому Гоголь написал другую концовку. Первоначальный вариант был напечатан по сохранившейся авторской корректуре, в журнале «Нива», 1917, 1Северных цветах1831 годАрабескицензуройНива

Взгляд на составление Малороссии Историческая статья Николая Васильевича Гоголя, написанная в годах. Входит в сборник «Арабески».статьяНиколая Васильевича Гоголя годахАрабески Данная статья должна была предварять историческую работу Гоголя «История Малороссии», неизвестную по сей день. Биографы Гоголя так и не смогли обнаружить рукописи или какие-либо материалы, указывающие на то, что «История Малороссии» вообще была написана.

В письме к Михаилу Максимовичу от 9 ноября 1833 года Гоголь писал о своей работе: «Теперь я принялся за историю нашей единственной бедной Украины. Ничто так не успокаивает, как история. Мои мысли начинают литься тише и стройнее. Мне кажется, что я напишу её, что я скажу много того, что до меня не говорили»Михаилу Максимовичу1833 годаУкраиныистория

30 января 1834 года Гоголь поместил в «Северной пчеле» «Объявление об издании истории Малороссии», прося присылать ему материалы по истории Украины для начатого им большого труда. Однако к началу марта 1834 года (несмотря на то, что ещё в письме к М. А. Максимовичу от 12 февраля Гоголь обещает написать всю «Историю Малороссии» «от начала до конца», «в шести малых или в четырех больших томах») Гоголь начал постепенно охладевать к начатой работе.Северной пчеле

О причинах своего охлаждения, Гоголь 6 марта 1834 года писал к Измаилу Срезневскому, выразившему желание помочь с материалами: «Я к нашим летописям охладел, напрасно силясь в них отыскать то, что хотел бы отыскать. Нигде ничего о том времени, которое должно бы быть богаче всех событиями. Народ, которого вся жизнь состояла из движений, которого невольно (если бы он даже был совершенно недеятелен от природы) соседи, положение земли, опасность бытия выводили на дела и подвиги, этот народ… Я недоволен польскими историками, они очень мало говорят об этих подвигах… И потому-то каждый звук песни мне говорит живее о протекшем.Измаилу Срезневскому

Часть вторая. Жизнь (1835) Шлецер, Миллер и Гердер (1835) Невский проспект (1835) Невский проспект О малороссийских песнях (1834) О малороссийских песнях Мысли о географии (Несколько мыслей о преподавании детям географии) (1831) Последний день Помпеи (1835) Пленник (Кровавый бандурист) (1835)Пленник (Кровавый бандурист) О движении народов в конце V века (1835) Записки (1835)

«Невский проспект» Повесть Николая Васильевича Гоголя. Входит в цикл Петербургские повести. Написана в годах.Николая Васильевича ГоголяПетербургские повести годах Впервые напечатана в книге «Арабески. Разные сочинения Н. Гоголя», ч. 2-я, СПб, Замысел «Невского проспекта» относится ещё к 1831 году, когда Гоголь сделал несколько незаконченных набросков, рисующих пейзаж Петербурга.Арабески. Разные сочинения Н. Гоголя1831 годуПетербурга

Сохранилось два наброска: «Страшная рука. Повесть из книги под названием: лунный свет в разбитом окошке чердака» и «Фонарь умирал…». Оба наброска, относящиеся к годам, связывают с замыслом «Невского проспекта» годам

«О малороссийских песнях» Статья Николая Васильевича Гоголя, в которой он сопоставляет народную песню и отражение народной истории, народных чаяний и идеалов. Песня для него не что иное, как «народная история, живая, яркая, исполненная красок, истины, обнажающая всю жизнь народа…, живая, говорящая …летопись». Написана в 1833 году.Николая Васильевича Гоголя1833 году Статья написана по поводу «Запорожской старины» Измаила Срезневского.Запорожской стариныИзмаила Срезневского

«Записки сумасшедшего» Повесть Николая Васильевича Гоголя, написанная им в 1834 году. Впервые повесть вышла в 1835 году в сборнике «Арабески» с заголовком «Клочки из записок сумасшедшего». Позднее была включена в сборник «Петербургские повести». ПовестьНиколая Васильевича Гоголя1834 году1835 годуАрабескиПетербургские повести

Николай Васильевич Гоголь

СКУЛЬПТУРА, ЖИВОПИСЬ И МУЗЫКА

О СРЕДНИХ ВЕКАХ

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПУШКИНЕ

АЛ-МАМУН. (ИСТОРИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА)

ШЛЕЦЕР, МИЛЛЕР И ГЕРДЕР

О МАЛОРОССИЙСКИХ ПЕСНЯХ

МЫСЛИ О ГЕОГРАФИИ

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ПОМПЕИ

О ДВИЖЕНИИ НАРОДОВ В КОНЦЕ V ВЕКА

ВАРИАНТЫ СТАТЕЙ ИЗ «АРАБЕСОК»

СКУЛЬПТУРА, ЖИВОПИСЬ И МУЗЫКА

О СРЕДНИХ ВЕКАХ

О ПРЕПОДАВАНИИ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ

ВЗГЛЯД НА СОСТАВЛЕНИЕ МАЛОРОССИИ

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПУШКИНЕ

ОБ АРХИТЕКТУРЕ НЫНЕШНЕГО ВРЕМЕНИ

ШЛЕЦЕР, МИЛЛЕР И ГЕРДЕР

О МАЛОРОССИЙСКИХ ПЕСНЯХ

МЫСЛИ О ГЕОГРАФИИ

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ПОМПЕИ

БОРИС ГОДУНОВ. ПОЭМА ПУШКИНА

О ПОЭЗИИ КОЗЛОВА

ПЕТЕРБУРГСКИЕ ЗАПИСКИ 1836 ГОДА

РЕЦЕНЗИИ ИЗ «СОВРЕМЕННИКА»

РЕЦЕНЗИИ, НЕ ВОШЕДШИЕ В «СОВРЕМЕННИК»

УТРЕННЯЯ ЗАРЯ

Николай Васильевич Гоголь

СТАТЬИ ИЗ "АРАБЕСОК"

Собрание это составляют пьесы, писанные мною в разные времена, в разные эпохи моей жизни. Я не писал их по заказу. Они высказывались от души, и предметом избирал я только то, что сильно меня поражало. Между ними читатели, без сомнения, найдут много молодого. Признаюсь, некоторых пьес я бы, может быть, не допустил вовсе в это собрание, если бы издавал его годом прежде, когда я был более строг к своим старым трудам. Но вместо того, чтобы строго судить свое прошедшее, гораздо лучше быть неумолимым к своим занятиям настоящим. Истреблять прежде написанное нами, кажется, так же несправедливо, как позабывать минувшие дни своей юности. Притом если сочинение заключает в себе две, три еще не сказанные истины, то уже автор не вправе скрывать его от читателя, и за две, три верные мысли можно простить несовершенство целого.

Я должен сказать о самом издании: когда я прочитал отпечатанные листы, меня самого испугали во многих местах неисправности в слоге, излишности и пропуски, происшедшие от моей неосмотрительности. Но недосуг и обстоятельства, иногда не очень приятные, не позволяли мне пересматривать спокойно и внимательно свои рукописи, и потому смею надеяться, что читатели великодушно извинят меня.

СКУЛЬПТУРА, ЖИВОПИСЬ И МУЗЫКА

Благодарность зиждителю мириад за благость и сострадание к людям! Три чудные сестры посланы им украсить и усладить мир: без них он бы был пустыня и без пения катился бы по своему пути. Дружнее, союзнее сдвинем наши желания и - первый кубок за здравие скульптуры! Чувственная, прекрасная, она прежде всего посетила землю. Она - мгновенное явление. Она - оставшийся след того народа, который весь заключился в ней, со всем своим духом и жизнию. Она - ясный призрак того светлого, греческого мира, который ушел от нас в глубокое удаление веков, скрылся уже туманом и до которого достигает одна только мысль поэта. Мир, увитый виноградными гроздиями и масличными лозами, гармоническим вымыслом и роскошным язычеством; мир, несущийся в стройной пляске, при звуке тимпанов, в порыве вакхических движений, где чувство красоты проникло всюду: в хижину бедняка, под ветви платана, под мрамор колонн, на площадь, кипящую живым, своенравным народом, в рельеф, украшающий чашу пиршества, изображающий всю вьющуюся вереницу грациозной мифологии, где из пены волн стыдливо выходит богиня красоты, тритоны несутся, ударяя в ладони, Посейдон выходит из глубины своей прекрасной стихии серебряный и белый; мир, где вся религия заключилась в красоте, в красоте человеческой, в богоподобной красоте женщины, - этот мир весь остался в ней, в этой нежной скульптуре; ничто кроме ее не могло так живо выразить его светлое существование. Белая, млечная, дышащая в прозрачном мраморе красотой, негой и сладострастием, она сохранила одну идею, одну мысль: красоту, гордую красоту человека. В каком бы ни было пылу страсти, в каком бы ни было сильном порыве, но всегда в ней человек является прекрасным, гордым и невольно остановит атлетическим, свободным своим положением. Всё в ней слилось в красоту и чувственность: с ее страдающими группами не сливаешь страдающий вопль сердца, но, можно сказать, наслаждаешься самым их страданием; так чувство красоты пластической, спокойной пересиливает в ней стремление духа! Она никогда не выражала долгого глубокого чувства, она создавала только быстрые движения: свирепый гнев, мгновенный вопль страдания, ужас, испуг при внезапности, слезы, гордость и презрение и наконец красоту, погруженную саму в себя. Она обращает все чувства зрителя в одно наслаждение, в наслаждение спокойное, ведущее за собою негу и самодовольство языческого мира. В ней нет тех тайных, беспредельных чувств, которые влекут за собою бесконечные мечтания. В ней не прочитаешь всей долгой, исполненной потрясений и переворотов жизни. Она прекрасна, мгновенна, как красавица, глянувшая в зеркало, усмехнувшаяся, видя свое изображение, и уже бегущая, влача с торжеством за собою толпу гордых юношей. Она очаровательна, как жизнь, как мир, как чувственная красота, которой она служит алтарем. Она родилась вместе с языческим, ясно образовавшимся миром, выразила его - и умерла вместе с ним. Напрасно хотели изобразить ею высокие явления христианства, она так же отделялась от него, как самая языческая вера. Никогда возвышенные, стремительные мысли не могли улечься на ее мраморной сладострастной наружности. Они поглощались в ней чувственностью.

Не таковы две сестры ее, живопись и музыка, которых христианство воздвигнуло из ничтожества и превратило в исполинское. Его порывом они развились и исторгнулись из границ чувственного мира. Мне жаль моей мраморно-облачной скульптуры! Но… светлее сияй, покал мой, в моей смиренной келье, и да здравствует живопись! Возвышенная, прекрасная, как осень в богатом своем убранстве мелькающая сквозь переплет окна, увитого виноградом, смиренная и обширная, как вселенная, яркая музыка очей - ты прекрасна! Никогда скульптура не смела выразить твоих небесных откровений. Никогда не были разлиты по ней те тонкие, те таинственно-земные черты, вглядываясь в которые, слышишь, как наполняет душу небо, и чувствуешь невыразимое. Вот мелькают, как в облачном тумане, длинные галереи, где из старинных позолоченных рам выказываешь ты себя живую и темную от неумолимого времени, и перед тобою стоит, сложивши накрест руки, безмолвный зритель; и уже нет в его лице наслаждения, взор его дышит наслаждением не здешним. Ты не была выражением жизни какой-нибудь нации; нет, ты была выше: ты была выражением всего того, что имеет таинственно-высокий мир христианский. Взгляните на нее, задумчивую, опустившую на руку прекрасную свою голову: как вдохновенен и долог ясный взор ее! Она не схватывает одного только быстрого мгновения, какое выражает мрамор; она длит это мгновение, она продолжает жизнь за границы чувственного, она похищает явления из другого безграничного мира, для названия которых нет слов. Всё неопределенное, что не в силах выразить мрамор, рассекаемый могучим молотом скульптора, определяется вдохновенною ее кистью. Она также выражает страсти, понятные всякому, но чувственность уже не так властвует в них; духовное невольно проникает всё. Страдание выражается живее и вызывает сострадание, и вся она требует сочувствия, а не наслаждения. Она берет уже не одного человека, ее границы шире: она заключает в себе весь мир; все прекрасные явления, окружающие человека, в ее власти; вся тайная гармония и связь человека с природою - в ней одной. Она соединяет чувственное с духовным.

Но сильнее шипи, третий покал мой! Ярче сверкай и брызгай по золотым краям его, звонкая пена, - ты сверкаешь в честь музыки. Она восторженнее, она стремительнее обеих сестер своих. Она вся - порыв; она вдруг за одним разом отрывает человека от земли его, оглушает его громом могущих звуков и разом погружает его в свой мир. Она властительно ударяет, как по клавишам, по его нервам, по всему его существованию и обращает его в один трепет. Он уже не наслаждается, он не сострадает, он сам превращается в страдание; душа его не созерцает непостижимого явления, но сама живет, живет своею жизнию, живет порывно, сокрушительно, мятежно. Невидимая, сладкогласная она проникла весь мир, разлилась и дышит в тысяче разных образов. Она томительна и мятежна; но могущественней и восторженней под бесконечными, темными сводами катедраля, где тысячи поверженных на колени молельщиков стремит она в одно согласное движение, обнажает до глубины сердечные их помышления, кружит и несется с ними горé, оставляя после себя долгое безмолвие и долго исчезающий звук, трепещущий в углублении остроконечной башни.

Как сравнить вас между собою, три прекрасные царицы мира? Чувственная, пленительная скульптура внушает наслаждение, живопись - тихой восторг и мечтание, музыка - страсть и смятение души; рассматривая мраморное произведение скульптуры, дух невольно погружается в упоение; рассматривая произведение живописи, он превращается в созерцание; слыша музыку, - в болезненный вопль, как бы душою овладело только одно желание вырваться из тела. Она - наша! она - принадлежность нового мира! Она осталась нам, когда оставили нас и скульптура, и живопись, и зодчество. Никогда не жаждали мы так порывов, воздвигающих дух, как в нынешнее время, когда наступает на нас и давит вся дробь прихотей и наслаждений, над выдумками которых ломает голову наш XIX век. Всё составляет заговор против нас; вся эта соблазнительная цепь утонченных изобретений роскоши сильнее и сильнее порывается заглушить и усыпить наши чувства. Мы жаждем спасти нашу бедную душу, убежать от этих страшных обольстителей и - бросились в музыку. О, будь же нашим хранителем, спасителем, музыка! Не оставляй нас! буди чаше наши меркантильные души! ударяй резче своими звуками по дремлющим нашим чувствам! Волнуй, разрывай их и гони, хотя на мгновение, этот холодно-ужасный эгоизм, силящийся овладеть нашим миром. Пусть, при могущественном ударе смычка твоего, смятенная душа грабителя почувствует, хотя на миг, угрызение совести, спекулятор растеряет свои расчеты, бесстыдство и наглость невольно выронит слезу пред созданием таланта. О, не оставляй нас, божество наше! Великий зиждитель мира поверг нас в немеющее безмолвие своею глубокою мудростью: дикому, еще не развернувшемуся человеку он уже вдвинул мысль о зодчестве. Простыми, без помощи механизма, силами он ворочает гранитную гору, высоким обрывом громоздит ее к небу и повергается ниц перед безобразным ее величием. Древнему, ясному, чувственному миру послал он прекрасную скульптуру, принесшую чистую, стыдливую красоту - и весь древний мир обратился в фимиам красоте. Эстетическое чувство красоты слило его в одну гармонию и удержало от...

Арабеск Арабеск, Арабеска, Арабески (фр. arabesque от итал. arabesco арабский). Арабеска вид орнамента. Арабеск одна из … Википедия

- «Ночные рассказы» Э. Т. А. Гофмана (1817) Сборник рассказов отдельное издание группы рассказов … Википедия

- «Миргород» (февраль, 1835) сборник повестей Николая Гоголя, который позиционируется как продолжение «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Повести в этом сборнике основаны на украинском фольклоре и имеют много общего между собой. Считается, что … Википедия

Вечера на хуторе близ Диканьки первая книга Николая Васильевича Гоголя (исключая поэму «Ганц Кюхельгартен», напечатанную под псевдонимом). Состоит из двух томов. Первый вышел в 1831, второй в 1832 году. Рассказы «Вечеров» писались в 1829 1832… … Википедия

Годы в литературе XIX века. 1835 год в литературе. 1796 1797 1798 1799 1800 ← XVIII век 1801 1802 1803 1804 1805 1806 1807 1808 1809 1810 1811 1812 1813 1814 1815 1816 1817 … Википедия

Несколько мыслей о преподавании детям географии («Мысли о географии») статья Н. В. Гоголя, «первая и едва ли не лучшая педагогическая работа Гоголя». Напечатана в «Литературной газете», 1831, № 1, от 1 января, стр. 4 7 под … Википедия

Арабеск, Арабеска, Арабески (фр. arabesque от итал. arabesco арабский). Арабеска (орнамент) вид орнамента. Арабеск одна из балетных поз. «Арабески (сборник)» сборник сочинений Николая Васильевича Гоголя,… … Википедия

Герб Войска Запорожского … Википедия

- (1809 1852), русский писатель. Литературную известность Гоголю принёс сборник «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1831 32), насыщенный украинским этнографическим и фольклорным материалом, отмеченный романтическими настроениями, лиризмом и юмором.… … Энциклопедический словарь

- (Рое) (1809 1849), американский писатель романтик, критик. Классик строгой сюжетной новеллы, преимущественно трагической, «страшной», «двойнической», фантастико приключенческой (в том числе научно фантастической) сборник «Гротески и арабески»… … Энциклопедический словарь

Книги

Арабески , Андрей Белый. Книга статей. В «Арабесках» собран цикл статей, которые в целом служат продолжением важнейшей теоретической работы А. Белого «Символизм». К ним автор добавил некоторые отрывки и заметки из…
Арабески , Гоголь Николай Васильевич. Сборник Н. В. Гоголя `Арабески` - второй после `Вечеров на хуторе близ Диканьки` - по своему пестрому составу напоминает `альманах одного автора`: здесь представлены статьи по искусству,…

Вышедший в конце января 1835 г. цикл «Арабески» был книгой необычной. Ее составили статьи по искусству, истории, географии, фольклору, художественно‑исторические фрагменты и современные повести (их затем назовут петербургскими).

Сборник открывался коротким предисловием: «Собрание это составляют пьесы, писанные мною в разные времена, в разные эпохи моей жизни. Я не писал их по заказу. Они высказывались от души, и предметом избирал я только то, что сильно меня поражало». Если сопоставить «Арабески» с «Вечерами» и даже с «Миргородом», то они принципиально меняли и масштаб изображаемого (речь шла обо всем мире, обо всем искусстве, начиная с античного), и сам уровень его освоения (не только чувственно‑интуитивный, но и абстрактно‑логический). Автор, выступавший одновременно и как художник, и как ученый, воображением и мыслью охватывал различные стороны бытия. Книга призвана была стать универсальной моделью мира, каким его видит писатель, и зеркалом его собственного творчества – в той последовательности и в том аспекте, в каких оно отражало мир.

Конкретно же замысел «Арабесок» восходил к намерению Гоголя издать к 1834 г. свои произведения как единое целое, выпустив своего рода «собрание сочинений», в которое бы вошли «Вечера на хуторе близ Диканьки» (в 1834 г. Гоголь стал готовить переиздание «Вечеров», книга даже была уже отдана в цензуру и получила одобрение, но по неизвестном причинам второе издание вышло лишь в 1836 г.), «Миргород» (осмысленный как продолжение «Вечеров») и, наконец, «Арабески». Задачей последних было дополнить «Вечера» и «Миргород», придав определенный историко‑критический контекст своему творчеству и вместе с тем расширив географический ареал своих произведений за счет введения петербургской темы.

Обратим внимание на заглавие сборника, которое соответствовало «духу времени» и имело свою специфику. Слово «арабески» означает особый тип орнамента, состоящий из геометрических фигур, стилизованных листьев, цветов, частей животных, возникший в подражание арабскому стилю. Это слово имело еще и иносказательное значение: «собрание небольших по объему произведений литературных и музыкальных, различных по своему содержанию и стилю». При этом в искусствоведческом употреблении того времени «арабески» в определенном смысле были синонимичны «гротеску». Так, в «Энциклопедическом лексиконе» Плюшара объяснялось, что своим происхождением оба термина обязаны чувственному, изобразительному «древнему искусству». А характерное для арабесок фантастическое «соединение предметов вымышленных… с предметами, действительно существующими в природе; соединение половинчатых фигур, гениев и т. п. с цветами и листьями; помещение предметов тяжелых и массивных на слабых и легких и проч.» объяснялось как «осуществления мечтательного мира», приличные, «при должном искусстве», и для современности 141 .

Мода на арабески пришла в Россию из Германии. Так, Ф. Шлегель мыслил создание большой эпической формы «не иначе, как сочетанием повествования, песни и других форм» с «исповедью». А последняя – «непроизвольно и наивным образом принимает характер арабесок». По‑видимому, Гоголь хорошо представлял все эти смысловые оттенки, давая подобное название своей книге. «Арабески» сразу декларировали и ведущую тему – искусство, и личностное, авторское начало – исповедальность, и связанные с этим фрагментарность, некую преувеличенность, гротесковость изображения. План «арабесок – гротеска», в свою очередь, предопределял и обращение к изобразительному «древнему искусству», к истории, и возможную карикатурную обрисовку действительности, пародию на «массовое» пошло‑серьезное искусство. Разумеется, заглавие лишь отчетливее обозначило важнейшие особенности уже сформированного сборника, поскольку, представляя его в цензуру, автор, называл его «Разные сочинения Н. Гоголя».

Своим генезисом «Арабески» были отчасти обязаны и журнальным и альманашным изданиям того времени, в частности, «альманаху одного автора» – единичному авторскому сборнику, который объединял небольшие произведения разных родов и жанров. Вместе с тем, по своей структуре и дидактической направленности гоголевская книга напоминала как религиозно‑учительные «Опыты» просветительского плана 142 , так и светские сочинения, подобные батюшковским «Опытам в стихах и прозе», с которыми ее сближала ориентация на универсализм. Ее можно было также сопоставить с жанрами средневековой литературы, например, с переводными авторскими «Шестодневами» отцов церкви (Иоанна Экзарха, Василия Великого и др.) – своего рода «энциклопедиями», где устройство мира объяснялось с христианской точки зрения. Сочетание художественного и нехудожественного материала, его чередование становилось у Гоголя композиционным приемом. Можно даже сказать, что сборник выступал как палиатив исторического романа, сюжет которого – вся прошлая жизнь человечества (недаром одно из произведений «Арабесок» так и называлось «Жизнь»).

Уже говорилось, что в начале 30‑х годов Гоголь серьезно увлекся историей и работал над материалами по истории Украины, мечтая о многотомной «Истории Малороссии» и «Истории средних веков». Из исторических статей в окончательную редакцию «Арабесок» вошли: «О преподавании всеобщей истории», «Шлецер, Миллер и Гердер», «О средних веках». В первой Гоголь доказывал общность судеб России и Запада, а также развивал мысль о необходимости объективного отражения роли народа в развитии государства и объективного отражения роли любого народа в истории мира, утверждая тем самым единство всеобщей истории: «Все события мира должны быть так тесно связаны между собою и цепляться одно за другое, как кольца в цепи. Если одно кольцо будет вырвано, то цепь разрывается». Последнюю мысль Гоголь явно усвоил у немецкого философа Гердера, которому во многом и была посвящена другая его статья, опубликованная в «Арабесках» – «Шлецер, Миллер и Гердер». Определенный автобиографизм улавливался и в гоголевских размышлениях о Шлецере: «Он не был историк, и я думаю даже, что он не мог быть историком. Его мысли слишком отрывисты, слишком горячи, чтобы улечься в гармоническую, стройную текучесть повествования». В статье «О средних веках» Гоголь ниспровергал представление о средневековье как эпохе застоя в истории цивилизации и торжества варварства.

Среди статей об искусстве в «Арабесках» были помещены: «Скульптура, живопись и музыка», «Об архитектуре нынешнего времени», «О малороссийских песнях», «Несколько слов о Пушкине». Основы романтической эстетики он сформулировал в «Скульптуре, живописи и музыке» (написана Гоголем еще в 1831 г.). «Три чудные сестры», «три прекрасные царицы» призваны «украсить и усладить мир». Но, сопоставляя три вида искусств, Гоголь, как истинный романтик, отдает предпочтение музыке, считая, что именно она способна наиболее воздействовать на душу, будучи «принадлежностью нового мира» – ибо «никогда не жаждали мы так порывов, воздвигающих дух, как в нынешнее время».

Статья «Последний день Помпеи», написанная под впечатлением от одноименной картины К. Брюллова, привезенной им в Петербург летом 1834 г. и выставленной в Академии художеств, имела для Гоголя принципиальное значение как своего рода эстетическое кредо, воплощением которого станет в определенном смысле и драма «Ревизор» – изображение «сильного кризиса», «чувствуемого целою массою». Но при этом не хаос и не разрушение сумел поставить художник в центр картины, но вечное торжество жизни и красоты: «У Брюллова является, человек, чтобы показать всю красоту свою, все верховное изящество своей природы».

Первоначально Гоголь думал включить в «Арабески» также ряд фрагментов незавершенных своих художественных произведений: «Страшный кабан», две главы из исторического романа «Гетьман» и т. д. Однако в окончательный текст книги из художественных произведений вошли лишь три повести: «Невский проспект», «Записки сумасшедшего» и «Портрет». Все эти три повести составили основу так называемого петербургского цикла Гоголя (название это, на самом деле, хотя и укоренившееся, но не совсем точное, поскольку дано было не Гоголем, но его критиками). Именно с ними впервые (если не считать петербургского эпизода «Ночи перед Рождеством») петербургская тема впервые отчетливо входит в творчество Гоголя.

В 1835 году в печати появляются два сборника: «Арабески» и «Мир-город». Именно с этого времени Гоголь всецело отдается писательской де-ятельности.

Эти повести объединяются в одно целое прежде всего общей темой, оп-ределенной Гоголем как «столкновение мечты с существенностью» (дей-ствительностью). Роднит их и место действия — Петербург, столичный го-род, в котором социальные противоречия особенно выпукло проявились уже в 30-х годах XIX века, в период развития в столице «меркантильно-сти», погони за наживой, хищничества, бездушного расчета.

В «Невском проспекте» Гоголь рассказывает историю художника Пискарева, восторженного мечтателя, перед глазами которого предстала «вся низкая, вся презренная жизнь, — жизнь, исполненная пустоты и празд-ности... ». И Пискарев гибнет трагической жертвой разлада мечты и дейст-вительности.

Повесть «Портрет» была позднее (в 1841 году) переработана Гоголем, особенно вторая часть. Это печальный рассказ о художнике Чарткове, за-губившем свой талант в погоне за богатством. «Золото сделалось его стра-стью, идеалом, страхом, наслаждением, целью». Под влиянием золота отмирают в Чарткове человеческие качества, гибнет в нем и художник, так как подлинное, реалистическое искусство не нужно эксплуататорским классам; им нужно ремесленное приукрашивание их самих и той жизни, в которой они господствуют.

В «Записках сумасшедшего» и в примыкающей к ним, хотя и написан-ной позднее (в 1841 году) «Шинели» Гоголь обращается к теме, поднятой Пушкиным в «Станционном смотрителе», теме «маленького человека», бедного мелкого чиновника, живущего в обществе, которое расценивает людей по чинам и богатству.

Бессмысленная канцелярская служба — переписывание бумаг — убила в Акакии Акакиевиче Башмачкине всякую живую мысль и всякие человеческие стремления. Но и в этом забитом, униженном мелком чинов-нике просыпается человек, когда появляется у него цель жизни — новая шинель. «Он, — пишет Гоголь, — сделался как-то живее, даже тверже ха-рактером, как человек, который уже определил и поставил себе цель. С лица его и с поступков его исчезло само собой сомнение, нерешительность...»

Не было счастливее человека, чем Акакий Акакиевич, когда, наконец, портной принес ему новую шинель. Но радость была непродолжительной. Ночью, когда он возвращался от сослуживца, его ограбили: сняли шинель. Напрасно Акакий Акакиевич искал помощи у частного пристава, у «зна-чительного лица»; везде он встречал или полное равнодушие, или презре-ние и грозные окрики. Напуганный приемом у «значительного лица», роб-кий и забитый Акакий Акакиевич заболел нервной горячкой, которая и унесла его в могилу. «Исчезло и скрылось существо, — замечает Гоголь, — никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное...».

С большим сочувствием Гоголь показал забитого «маленького челове-ка», который на злые насмешки сослуживцев отвечал «проникающими» словами: «Оставьте меня. Зачем вы меня обижаете» — и в этих проникаю-щих словах звенели другие слова: «Я брат твой».

Два сборника Гоголя («Миргород» и «Арабески») послужили причиной появления замечательной статьи Белинского «О русской повести и повестях Гоголя», напечатанную в журнале «Телескоп» за 1836 год. Материал с сайта

Определяя особенности творчества Гоголя, Белинский пишет: «Отлич-ный характер повести г. Гоголя составляют — простота вымысла, народ-ность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушев-ление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния. Причина всех этих качеств заключается в одном источнике: г. Гоголь — поэт, поэт жизни действительной». И если первые четыре качества присущи, по мне-нию Белинского, «всем изящным произведениям», то последнее — особый юмор — составляет своеобразие Гоголя-писателя.

Белинский видит в Гоголе писателя-реалиста, сильного верностью изо-бражения жизни. Каждая повесть Гоголя «заставляет вас говорить: «Как все это просто, обыкновенно, естественно и верно и, вместе, как ориги-нально и ново!».

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам: