Щит - ручное, военное, оборонительное снаряжение, предназначенное для защиты носителя от холодного и метательного оружия. Представляет собой плоскую или выгнутую поверхность. Внешняя сторона может нести изображения, знаки принадлежности к роду или военному союзу. Для защиты края от боковых рубящих ударов торцы щита часто укрепляются кожаными или металлическими полосами и (или) загибаются края щита.

Щит предназначен для блокирования либо отведения ударов противника и посредством этого защиты бойца от ранений. Несмотря на постоянное совершенствование защитного доспеха, щит не переставал использоваться вплоть до появления огнестрельного оружия. Прежде всего это связано с тем, что доспехи не могли выдержать прямого попадания оружия. Даже если такой удар выдерживался (латные доспехи), силу удара гасило защитное покрытие и само тело человека. То есть, даже избежав закрытых ран, боец мог получить гематомы, переломы и прочие травмы. Поэтому возникала необходимость использования такой защиты, которая бы гасила силу удара оружия на некотором расстоянии от тела, тем самым защищая его от сопутствующих повреждений. Поэтому щит изготавливался из более прочных материалов, дабы не подпустить оружие противника к телу в принципе. Вдобавок к этому, щит может применяться и при проведении атаки, так как находится в руке и обладает достаточной подвижностью. Но данные приемы возможны не со всеми видами щитов. На возможность использования щита в нападении может говорить крепление для руки, которое на данном щите присутствует.

Существует два способа захвата воином щита (крепления). При первом креплением руку продевают через крепежные ремни, и прямая руки идет параллельно плоскости щита. Это характерно для больших средневековых щитов, которые могут закрыть полностью корпус владельца. Такое крепление называется таргет. Оно подразумевает статичный щит, которым прежде всего отбиваются от ударов.

Второе крепление, выглядит в форме рукояти, которую обхватывает кулак. Если используется рукоять, то для защиты руки выемка под ручку часто закрывается умбоном. В таком случае прямая руки идет перпендикулярно плоскости щита. Такой хват используется в кулачных щитах. Данные щиты так же называют баклерами.

Так же есть щиты, которые комбинируют оба хвата. Для этого у них установлено три петли. Одна в центре щита и две других по бокам от неё. Тем самым боец может использовать что первый тип хвата, что второй.

Для облегчения переноски может использоваться плечевой ремень, для ношения щита на шее или на плече «через голову». Ремень удобен тем, что на марше щит не надо нести в руке, а в бою он даёт возможность действовать двуручным оружием. При этом щитом невозможно эффективно укрываться, поэтому данный способ боя с щитом не рассматривается как отдельный. Скорее всего, в бою щит крепится так прежде всего для того, что бы он не потерялся.

Несмотря на огромное разнообразие форм, устройства и расцветок, исторические щиты можно условно разделить на четыре категории: щиты лёгкие (древнейшие), маленькие, обычные и большие (стационарные).

Первую категорию составляют лёгкие щиты. Историю щитов предположительно следует начинать с древнего Египта. Одни из первых изображений воинов, вооруженных щитом, находятся на рельефах Рамессеума - поминального храма фараона Рамсеса II (XIII в. до н.э.). Такие щиты часто представляли собой плетёный из прутьев каркас, обтянутый кожей. Прочности их хватало, чтобы отражать лёгкие дротики и удары простейшего холодного оружия, так как прутья и кожа пружинили и не поддавались снаряду. Или оружие пробивало щит, но застревало в нём. К данной категории защитного снаряжения относился, например, греческий пелта в форме полумесяца, Его применяла как основное средство защиты лёгкая пехота в Древней Греции, которая использовались в качестве застрельщиков, метавших дротики в первую линию врага. Этот тип щита имеет зажим для руки в центре и ремешок для носки. Также пелта появляется в военном искусстве скифов и мог быть общим типом щита для центральной Европы. Пелта применялась с периода архаики. Согласно описанию древних авторов, например Ксенофонта, пелтасты (воины, вооруженные пелтой) носили вспомогательный характер и не использовались как основная ударная сила. В основном они использовались, как застрельщики. Поэтому пелтасты были вооружены дротиками. Щит для них служит не основным элементом вооружения и применялся только, если пелтасты были вынуждены вступить в ближний бой. Учитывая качество защиты и размещение пелтастов на поле боя, скорее всего их щит, пелта, был пригоден только для отражения ударов оружием ближнего боя.

Некоторые щиты были обтянуты шкурой с шерстью, как часто делали в Африке, или имели набивку из шерсти между самим щитом и наружным чехлом, как у равнинных индейцев. Это повышало его амортизирующее качество. Размеры легкого щита могли быть разными. Иногда они закрывали воина от щеки до колена, но чаще их диаметр не превышал 70 см, а вес составлял всего 0,5 кг Дж. Камерон Стоун Оружие и доспехи всех времен и народов.

Кожаные щиты не всегда имели каркас из прутьев. Это мог быть просто круг из толстой специально выделанной ороговевшей сырой кожи, которая не только выдерживала удары холодным оружием, но и могла отразить камень из пращи.

Щит мог изготавливаться из абсолютно любых подручных материалов. Пример этому - японский тинбэ, сделанный из панциря морской черепахи. Щиты могли иметь и некоторые усовершенствования. Так апачи прикрепляли на своих щитах зеркала для ослепления противника. У африканцев же с внутренней стороны щита мог помещаться набор метательных клинков - «молний» Бёртон Ричард Ф. Книга мечей. Холодное оружие сквозь тысячелетия.

Вторую разновидность представляли собой маленькие и даже миниатюрные щиты, чаще всего имеющие круглую форму. Обычно они имеют 40-70 см в диаметре Дж. Камерон Стоун Оружие и доспехи всех времен и народов. Иногда даже всего чуть больше 10 см. Они сравнительно лёгкие (обычно от 1 до 2.5 кг) А. Норман. Средневековый воин. Вооружение времен Карла Великого и Крестовых походов.. Предназначены были для отражения в первую очередь ударов ручного оружия, в том числе и тяжёлого.

Маленький щит делался из прочного дерева, обтягивался кожей и оковывался железом по краю. Были и полностью железные. Кроме того, такие щиты могли быть плоскими или иметь вид полусферы. И даже выгнутыми в обратную сторону, как маленькие разновидности «тарча» Ю.В. Шокарев. Оружие. Иллюстрированный словарь. - рыцарского турнирного щитка. Конфигурация чаще всего была круглой, но, например, тот же тарч мог быть и прямоугольным, и треугольным, и содержать некоторые усовершенствования, типа выреза для копья. Закрепляли его неподвижно с левой стороны. Основное предназначение - отводить в сторону удар копья. Другие маленькие щиты держали за рукоятку посередине, как это делали, например, хевсурские фехтовальщики. Фехтовальные щитки последних часто были снабжены шипами, приспособлениями для захвата и ломки клинков противника. Впрочем, тарч шотландцев также снабжался отвинчивающимся шипом. А сквозь русский крепостной щит тарч проходила латная рука с длинным остриём.

К третьей категории можно отнести щиты, применявшиеся в большинстве армий мира. Для всех щитов данного типа характерны приблизительно одинаковые размеры (ширина около 45-55 см.), вес, плотность материалов и следовательно функциональность. Такие щиты собирались из массивных железных деталей, дерева и кожи (а иногда и целиком оковывались бронзой), весили до 10 кг. Кроме этого для всех этих щитов характерен локтевой хват. Кроме обычной ручки с петлями под локоть и кисть, которая использовалась в бою, они, будучи для одной руки часто слишком тяжёлыми, снабжались ремнем, перебрасывавшимся через плечо. Это делалось при долгих переходах.

К этой категории относятся тяжёлые деревянные щиты викингов. бронзовые щиты греческих гоплитов, деревянные - римских легионеров и щиты русских воинов. Длинные миндалевидные щиты средневековья тоже относятся к этой категории. Но тяжёлая пехота средневековья не использовала ручные щиты, так как для употребления пики, алебарды, или арбалета требовались обе руки.

У четвертой, последней, категории щитов общим свойством было то, за ними прятались, а не наносили и не отражали ударов. Эту разновидности щитов очень трудно как-то обозначить по весу и форме - и вес, и форма могли быть любыми. Сделаны они могли быть из разнообразных материалов - в диапазоне от ивовых прутьев до стали. Ручки для переноски и подвески имели самые разнообразные, потому, что в бою, такой щит в руках не держали. Способ разворачивания данного щита во время боя было различным. В основном, данный щит носили специальные люди - щитоносцы. В основном они не участвовали в бою, и их задачей являлось перемещение щита на нужные участки поля боя. Щитоносцы переносили его либо на креплениях, которые находились по бокам щита (но это было возможно лишь до боя, если щит использовался для создания дополнительной стационарной линии обороны), либо сами прятались за ним и держали его за ручки, которые находились с тыльной стороны.

Аналогичную миссию выполнял и применявшийся генуэзскими стрелками щит павеза, служивший одновременно и защитой от стрел, и подпоркой для арбалета. Производились в XVI в. и цельнометаллические противопульные щиты, но их вес достигал 12-20 кг. Некоторые из щитов этой категории переносились специальным воином - щитоносцем, а иногда и не одним. В таком случае щит переходил уже в разряд средств коллективной защиты. Подобные щиты назывались мантелетами. Наиболее оригинальными были ассирийские щиты, снабжённые козырьком. Они защищали от обстрела не только спереди, но и, частично, сверху. Щитоносцы же вели наблюдение через смотровые щели.

К позднему средневековью роль щитов уменьшилась по причине совершенствования доспехов и их развитие было прекращено.

Итак, щиты условно можно разделить на четыре группы, которые составлены, опираясь на функционал щитов и материал изготовления. Каждой группе может быть свойственна та или иная эпоха, но это деление крайне условно. Можно найти одинаковый функционал у щитов, которые принадлежат разным культурам и разным эпохам. Любое защитное вооружение создавалось прежде всего из расчета необходимости защиты тела от воздействия поражающих факторов. Следовательно, функционал и качество щитов зависит от вооружения, которое распространено на данной территории и территориях, сопредельных ей. Мы можем встретить щиты, схожие по функциональности в таких культурах, как древнегреческая и средневековая. Либо средневековая и египетская. Уместно предположить, что техника использования щита была если не тождественной, то подобной. Например, щит гоплита закрывал верхнюю часть ног и торс. Более компактный египетский защищал часть торса и ту ногу, с которой стороны держался щит. Подобных размеров щиты мы можем обнаружить в средневековье. Разное качество материалов же можно объяснить качеством оружия. У египтян не было нужны защищаться от ударов оружия из высококачественного железа - их щиты были предназначены для отражения атак бронзового оружия. Когда изменялось качества вооружения, изменялся и набор материалов, используемый для создания щита. Следовательно, изменялось и качество самого щита. Исчезновение щитов связано с развитием того же наступательного вооружения, когда появление огнестрельного оружия нивелировало необходимость ношения тяжелых доспехов и массивных щитов, так как пробивало их насквозь.

Что же касается классификации щитов, то она несколько не корректна. Из за взаимосвязи качества щита и оружия представляется затруднительным Поэтому любая попытка деления щитов, основываясь на временном признаке, очень условна, так как в общем смысле древние и средневековые щиты были подобные. И менее прочных материалов хватало для того, что бы он выполнял свои функции. Поэтому, мы можем предложить собственную классификацию щитов по типу хвата и следовательно по приемам, с помощью которых отражались атаки.

Первая группа представляет собой щиты кулачного типа. Второй группе характерно использование локтевого крепления. Последняя же группа состоит из стационарных щитов, которые играли роль скорее коллективной защиты.

Первое, что нужно знать о щите: щит – это оружие. Не элемент защитного снаряжения, как шлем или там наколенник, нет – это именно оружие, которым нужно активно пользоваться. Да, в большинстве случаев его задачами являются подстановка под удар, либо атака непосредственно вражеского оружия, а не удары по телу противника. Но, тем не менее, щит нужно воспринимать как активно используемый объект, а не просто как нечто, защищающее от пропущенных ударов.

Разновидности щитов

Щиты бывают разными, но сейчас остановимся на трёх самых распространённых в фехтованиях группах: малом, среднем и большом.

Малый щит , также известный как кулачный щит или баклер, исторически является самым молодым из щитов. Появился он тогда, когда функция защиты от стрел уже не была актуальна благодаря использованию огнестрельного оружия, от которого щит вменяемой массы никак не спасёт. Небольшой диск, размером с крышку от кастрюли, с перемычкой для хвата и умбоном (куполообразным углублением с внутренней и выступом с лицевой стороны для размещения внутри него кулака) может показаться чем-то несерьёзным в сравнении со своими более старыми и крупными сородичами, но его не стоит недооценивать. Да, от стрел он не спасает, и вообще пассивную защиту не обеспечивает, но при должном умении штука отличная.

Также стоит вспомнить про тарч – менее популярную в современности разновидность малых щитов. Это плоские (без умбона) щиты различной (часто круглой или прямоугольной) формы, снабжённые дополнительным ремнём для фиксации предплечья у локтя. При этом кисть расположена ближе к правой (со стороны щитовика) кромке, там для неё имеется ручка или ременная петля.

Средний щит – самый, пожалуй, распространённый вариант. Его форма может быть почти любой: круг, трапеция, треугольник с закруглёнными сторонами и так далее. Большая часть средних щитов носится как тарч, то есть с локтевым креплением. Также встречаются средние щиты с умбоном и расположением кисти по центру, подобно баклеру – это чаще всего круглые и более лёгкие экземпляры. Средний щит уже даёт пассивную защиту, сравнительно немного весит. Хотя «немного» — понятие растяжимое, с непривычки очень тяжело. Ещё один недостаток – не прикрывает ноги.

Большой щит – это, чаще всего, щит-капелька, похожий по сути на средний щит с дополнительной петлёй, но более вытянутый по вертикали, уже прикрывающий ноги. Недостаток один: тяжёлый как не знаю что. Преимущества очевидны: атаковать противника, защищённого таким щитом, весьма проблематично. Помимо капелек встречаются ещё более массивные трапециевидные или даже прямоугольные «бронедвери», в которых и достоинства и недостатки капельки выражены ещё более ярко.

Наступление с различными щитами

Как щитом защищаться и так более-менее понятно, хотя об этом тоже поговорим. Основная слабость щитовика – сравнительно небольшая комфортная рабочая дистанция вкупе с малой подвижностью, обусловленной увеличенной массой снаряжения. Баклер этой слабости лишён, но у него свои трудности. Типичные для каждого из щитов варианты наступления могут быть ограничено применены и с другими типами щитов, всё зависит от конкретных обстоятельств.

Большой щит

С большим щитом всё достаточно просто: за ним нужно прятаться. Главное – осознавать, какие зоны закрыты полностью, а какие всё-таки уязвимы. Спокойно принимаем град ударов, готовимся и отвечаем, сокращая дистанцию мощным рывком в подходящий момент. Большим щитом неудобно бить, поэтому с ним лучше применять следующую схему наступления:

1. Выносим левую руку со щитом вперёд. Левая нога впереди, низ щита прикрывает голень.
2. Принимаем на щит удары, маневрируем, мешая противнику зайти сбоку.
3. Шагаем вперёд правой ногой, подтягивая тело под щит, сгибаем левую руку. Одновременно с этим наносим мощный удар, чаще всего справа сверху, хотя возможны варианты.

Средний щит

По сравнению с большим средний хуже защищает ноги, поэтому нельзя ощущать себя совсем уж крепостью – приходится реагировать на щелчки вниз и замечать финты с переменой высоты. Основной способ наступления, характерный для среднего щита с локтевым креплением – это щитовой отбив.

1. Стартовое положение стандартное для щита: левая рука вытянута и левая нога выставлена.
2. По необходимости делаем замах, немного притягивая к себе левый кулак, то есть вперёд выставляется локоть.
3. Подаёмся вперёд телом, делаем шаг правой ногой, и распрямляем левую руку в локте, как бы раскрывая дверь нараспашку. Рабочая поверхность щита при этом должна мощно войти в контакт как минимум с оружием противника, как максимум – с его руками и даже телом, если защитное снаряжение позволяет так жестить. Одновременно с этим наносим удар в образовавшуюся дырку в защите.

Если ваш средний щит имеет не локтевое, а кулачное крепление, то атакующих возможностей появляется гораздо больше. Однако такие щиты хуже держат действительно мощный удар, плюс они более требовательны к силе левой руки.

1. Рука выставлена прямо вперёд, слегка подсогнута. Щит держится почти как баклер, при этом кулак расположен мизинцем к земле.
2. Запястье сгибается вправо, левая кромка щита уходит вперёд. При этом группируемся и слегка подводим руку к себе, чтобы щит не ударился об оружие противника раньше времени.
3. Заводим плоскость щита справа от оружия противника, так, чтобы его оружие угрожало ударить прямо в руку, держащую щит. Делать этот приём необходимо очень быстро из-за данного уязвимого момента.
4. Запястье сгибается влево, щит цепляет за оружие противника и уводит его в сторону. Разгруппировываемся. Опционально – удар правой кромкой щита прямо в противника, а так ну просто наносим атаку оружием.

Альтернативный вариант атаки со средним щитом локтевого крепления, подходящий для случаев, когда вы имеете преимущество по физической силе и, желательно, массе, а если противник ещё и выше вас, то вообще прекрасно. Техника для гномов и огров.

1. Присядьте и прикройтесь щитом спереди-сверху для отражения практически неминуемого удара.
2. Сразу же после того как противник нанесёт удар по щиту, бросайтесь вперёд, входя в контакт с его телом кромкой щита.
3. Вставайте, поднимая-подбрасывая противника щитом. При этом атакуйте его в ногу.

Этот способ атаки без защитного снаряжения применять нельзя.

Малый щит

Баклер обычно держат одним из двух способов. Первый – подобно среднему щиту, но на более вытянутой руке, просто выставив его вперёд. Второй – подобно малому тарчу, им прикрывают кисть вооружённой руки. Это очень удобное подспорье для работы полуторным мечом: руки защищены полностью, можно спокойно наносить град ударов с разных сторон, оставляя кисти в центре. При этом всегда можно раскрыться и отбить баклером то, что нужно, как если бы он был просто выставлен впереди.

Наступление с баклером не ощущается как наступление с более крупными щитами, им невозможно так конкретно вывести оружие противника из строя. Здесь приходится комбинировать быструю последовательность ударов баклером и вашим оружием по оружию противника и по его телу.

1. Бьём баклером в меч противника. Меч отклоняется, но быстро возвращается и ведётся в контратаку.
2. Блокируем атаку собственным мечом.
3. Бьём баклером в район эфеса, ещё раз отклоняя меч противника. Одновременно с этим наносим атаку собственным мечом.

Или наоборот:

1. Сбиваем меч противника собственным оружием.
2. Либо бьём баклером противника в тело, либо добавляем им же в оружие противника.
3. Добиваем противника своим оружием, пока он пытается оправиться после удара баклером или вернуть собственный меч.

Противодействие щитовику

Помню свой первый опыт фехтования против невысокого, более опытного чем я (зелёный новичок на тот момент) противника со щитом-капелькой, при том что я был вооружён чем-то полуторным и всё. Было печально.

Общие принципы

На первый взгляд, всё очевидно: нужно попасть в часть тела противника, не защищённую щитом. И, если речь идёт о баклере, то это действительно не трудно, особенно если у вас что-то вроде длинной лёгкой шпаги. Но когда противник спрятался за круглым викингским щитом или, того хуже, за капелькой, то после нескольких попыток пробить его создаётся ощущение, что он вообще неуязвим. Это не так. Речь дальше пойдёт именно о средних и больших щитах, потому что баклер в этом смысле не сильно отличается от даги, противодействие ему достаточно очевидно.

Основной уязвимостью щитовика является совокупность большой массы щита с его размерами, ограничивающими видимость. Щитовик видит хуже, а реальная скорость подстановки щита под удар у него чаще всего несколько отстаёт от желаемой, хотя это, конечно, вопрос подготовки. Самый простой способ пробить щитовика известен каждому щитовику, поэтому в чистом виде работает не слишком хорошо.

1. Наносим в голову удар финтом, то есть без расчёта реально попасть и с готовностью использовать защиту противника для разгона следующего удара.
2. Противник вынужден поднять щит на защиту и временно потерять визуальный контроль за вашим оружием.
3. Сразу же наносим по дуге удар вниз, под щит, в район бедра левой ноги или куда там придётся.

Повторюсь: этот трюк известен вообще всем, поэтому любой адекватный щитовик после защиты от удара в голову, во-первых, защищает ногу, а, во-вторых, переходит в контратаку. С контратакой разбираться надо по ходу действия: если у вас тоже есть щит, то воспользуйтесь им, если же нет, то уклонитесь. Если вы видите, что противник после удара в голову действительно защищает ногу (можно разок попробовать, вдруг он забудет), то используйте это как манипуляцию. Когда вы знаете, что после удара в голову щит уйдёт вниз, не нужно бить вниз.

1. Наносим тот же удар в голову финтом.
2. Противник защищается щитом, затем опускает его вниз и наносит по вам атаку мечом.
3. Сразу же пробейте в голову ещё раз, либо ударьте по диагонали слева сверху, со стороны его вооружённой руки. Не забудьте защититься от контратаки.

Освойте суть данной манипуляции: финт – увод щита на защиту от финта, увод щита на защиту от ожидаемой атаки – неожиданная атака. Сами направления действий могут быть любыми.

Различное оружие против щита

Общие принципы на то и общие, что годятся для всего, хотя в целом подразумевается, что у вас тоже щит и одноручное оружие. Но это совсем не обязательно.

Катана

Японский меч не слишком хорошо подходит для борьбы с щитовиками, ведь в Японии щиты были не в ходу. Главный козырь, которым вы обладаете в данной ситуации – скорость движения вашего оружия. Лёгкий японский меч, удерживаемый в двух руках, может оказаться где нужно быстрее, чем на это отреагирует противник, вооружённый тяжёлым щитом и пусть лёгким, но удерживаемым в одной руке оружием.

Постоянно маневрируйте, старайтесь атаковать не на щит, а на оружие. Если вам удаётся обойти противника, то хорошо. Если он разворачивается, то подождите и просто идите по дуге с левой стороны непосредственно в момент атаки. Старайтесь провоцировать противника на защиту мечом, а не щитом. Не стесняйтесь идти в ближний бой: вы обладаете менее громоздким снаряжением. Если вам удастся пройти мимо щита и хотя бы ненадолго открыть противника, убрав его меч в сторону, то времени на атаку должно хватить.

Шпага, рапира

Позднее европейское дуэльное оружие тактически почти соответствует катане в ситуации противодействия щиту: это достаточно лёгкое оружие, которым просто нужно попасть. Много финтов, работа с дистанцией – и тут как раз кроется одно-единственное отличие: не ходите в ближний бой. Сохраняйте хладнокровие и изматывайте противника. Если вы перемещаетесь быстрее, чем он, то вы, скорее всего, победите.

Сабля, палаш

Более тяжёлые одноручные клинки лишают вас козыря скорости. Саблей следует атаковать с различных направлений, заставляя щитовика лихорадочно защищаться, и рано или поздно открыться. Палаш, при всей моей любви к нему, достаточно неудобен против щита, так как его главный козырь – контроль центра – начисто обнуляется щитом, блокирующим центр. Используйте сабельную технику и добавляйте уколы с различных сторон и направлений.

Копьё, нагината

Длинное и лёгкое древковое оружие имеет мало проблем – мало кто может легко выйти с топором против нагинаты или с катаной против копья. А вот со щитом – почему бы и нет. В целом принципы достаточно очевидны всем, кто работал древковым оружием: никакого ближнего боя, держать дистанцию, не давать щитовику заблокировать и увести в сторону ваше оружие с последующим рывком дистанции. Много атак в ноги, много финтов голова-ноги.

Топор

Топор – как одноручный, так и двуручный – является одним из лучших средств борьбы со щитами. Существует один момент, практически не учитываемый в фехтовании на тренировочном оружии. Щиты, как правило, делаются из дерева. Для чего служат топоры? Правильно, для разрубания дерева. То есть после нескольких хороших ударов топором по щиту последний приходит в негодность. Главное, чтобы ваш топор не застрял в полуразломанном щите, сделав вас уязвимым для атаки мечом.

Но это ладно, я не предлагаю ломать снаряжение в каждом спарринге. Топор у вас, скорее всего, безопасный для партнёра и его щита, так оно и к лучшему. Оставшийся главный козырь топора – его борода, нижняя часть железки, которой можно замечательно цеплять вражеский щит и отводить его в сторону, а затем бить, когда сочтёте нужным.

В глубочайшей древности человечество не знало защитных доспехов: первые воины шли в бой нагими. С другой стороны, во многих главах этой книги уже говорилось о непререкаемой силе традиций: считалось, что праотеческие порядки завещаны человечеству непосредственно самими Богами, а значит, обсуждению и тем более нарушению не подлежат. Однако история никогда не стояла на месте, технический прогресс двигался своим чередом. Со временем воины надели одежду и начали употреблять всевозможные защитные приспособления. При этом праотеческий закон, предписывающий в сражении наготу, отнюдь не был забыт. Уйдя из повседневной воинской жизни, он остался «на крайний случай», для последнего смертного боя, когда наш далёкий предок уже не заботился о сбережении жизни и помышлял лишь о том, чтобы достойно принести себя в жертву Перуну, покровителю воинов. Свидетельства тому сохранили иностранные хроники, авторы которых имели дело с воинами-славянами – и как противники, и как союзники.

«Панцирей они никогда не надевают, – пишет византийский хронист VI века. Обратим внимание на следующие слова: – Иные же не носят ни рубашек, ни плащей, а одни только штаны, и в таком виде идут на сражение с врагами…»

А вот как описывает «дела давно минувших дней» датский писатель, живший в ХII веке. По его словам, «при рукопашном бое славяне перебрасывают свои щиты за спину… и с открытой грудью, выставляя всё тело на раны, с мечом в руках бросаются на врага…». Заметим, что здесь идёт речь не о событиях ХII века, а о гораздо более ранних.

Согласимся – вид такого воина, исполненного презрения к смерти и чувствующего за собой исполинские тени Богов, мог заставить попятиться какого угодно врага…

1. Два воина. С миниатюры из рукописи конца XII века. 2. Наступающий отряд англосаксов. С ковра из Байё. Конец XI века

Вероятно, уместно вспомнить здесь живописные полотна и монументы нашего времени, посвящённые героизму солдат Великой Отечественной. Воины, принимающие последний бой, очень часто изображаются обнажёнными по пояс!

Вот какова сила традиции.

Кольчуга, впрочем, тоже ведёт свой род из глубокой древности. Первоначально появившись в Ассирии или Иране, она была хорошо известна римлянам и их соседям. Долгое время учёные полагали, что с гибелью Рима кольчуга в Европе была позабыта и опять обрела популярность лишь во времена крестовых походов, когда крестоносцы заново познакомились с нею на мусульманском Востоке. Однако позднейшие исследования археологов доказали, что на самом деле всё было иначе: после падения Рима удобные и надёжные кольчуги не только не исчезли из употребления, но, наоборот, получили широкое распространение в «варварской» Европе. Ещё в римскую эпоху их узнали в Скандинавии; в VIII–IХ веках нашей эры кольчуги носили по всей Восточной Европе от Прикамья, Западного Приуралья и Северного Кавказа до Чехии.

Шаман в ритуальной одежде

Естественно, кольчуга при этом не могла не обрасти мистическими свойствами, с большим успехом заменив «божественную» наготу воина прежних веков. Что же это были за свойства?

Во-первых, кольчуга железная. Стало быть, она наследует всю магию металла, побывавшего под молотом кузнеца. Во-вторых, кольчуга, сплетенная из многих тысяч колечек, – изделие исключительно трудоёмкое, а значит, тем более «священное» (и дорогостоящее). В-третьих, следует заглянуть в этнографический музей и присмотреться там к шаманскому одеянию. Учёные пишут, что стадию шаманизма прошли в разное время все народы мира. Ритуальные одежды шаманов весьма разнообразны, но есть между ними и сходство. В частности, фигурные железные бляшки, зачастую сплошь покрывающие костюм. Это обереги (подробнее см. в одноимённой главе), призванные отпугивать злых духов и привлекать внимание добрых. Во время шаманского действа – камлания – они таинственно шумели и звенели в такт ударам бубна или барабана…

Воин в железной броне, идущий в атаку под мерный рокот барабанов, в глазах древних людей должен был выглядеть родным братом шамана.

Со страниц хроник доносится глухой и мрачный барабанный бой, которым сопровождали свою атаку иные «варварские» племена. Война ещё не успела стать для них ремеслом: всякий раз битва была хотя бы отчасти богослужением. Неудивительно, что некоторые воины впадали в неистовство, подобное экстазу шамана: проявляли немыслимую в обычных условиях силу и быстроту, не чувствовали ни страха, ни боли от ран, кусали свои щиты и утрачивали способность говорить – только рычали… Подобных воинов скандинавы называли «берсерками». Это слово толкуют по-разному: то ли «без рубашки», то ли «медвежья рубашка». Первое объяснение в комментариях не нуждается, второе же означает, что боевое бешенство якобы превращало берсерков в медведей. Во всяком случае, вели они себя подобающим образом. И для этого им не требовалось поедать мухоморы или вдыхать наркотический дым, как иногда ошибочно утверждают.

1. Русские кольчуги. IX–XIII века. 2. Элементы плетения из одного склепанного и четырех сварных колец

Историки пишут: даже доблестные римские легионы бывали полностью деморализованы атакой «воинов-шаманов» из варварских племён и в панике разбегались. А русская летопись рассказывает: наши воины, вышедшие однажды «в голых бронях» ради устрашения неприятеля, выглядели столь жутко, что решительно невозможно было смотреть…

Одним словом, у самых разных народов «железная рубаха» служила не только индивидуальной защитой, но и знаком «воинской святости», немаловажным магическим средством достижения победы в бою.

Если в VI веке наши предки редко употребляли защитный доспех, то двумя столетиями позже они появляются уже в кольчугах собственного производства, причём славянские мастера работали в европейских, а не в азиатских традициях. Более того, по мнению историков, некоторые соседние кочевые племена, например печенеги, заимствовали кольчуги именно у славян. Кольчуги, изготовленные славянскими мастерами Х века, через Болгарию попадали в далёкий Хорезм. Это значит, они были изготовлены по самым передовым технологиям своего времени и были вполне «конкурентоспособны». Спустя некоторое время русские кольчуги получили известность и признание на рыцарском Западе. Французская героическая поэма «Рено де Монтобан» упоминает «добрую кольчугу, сделанную на Руси».

Только вот назывались ли тогдашние кольчуги – «кольчугами»? Это слово впервые упоминается в письменных источниках ХVI века. В интересующую нас эпоху бытовало иное название – «броня кольчатая». Что же касается слова «броня», языковеды расходятся во мнениях. Некоторые полагают, что оно заимствовано из германских языков, где существовало сходное слово с тем же значением. Их оппоненты пишут, что славянская и германская «брони» просто родственны одна другой. Кто прав – не нам судить.

На территории Древней Руси археологами найдено более сотни кольчуг IХ-ХIII веков, из них сорок целых. Таким количеством находок не располагает ни одна из стран западной Европы.

Многие кольчуги найдены на местах древних битв, какие-то затерялись в руинах сгоревших городов, часть была брошена во время бегства: из летописей известно, что отступающее войско бросало буквально всё, что мешало уносить ноги, нередко являясь домой «в исподнем» и босиком. Иные кольчуги найдены в древних могилах на телах погребённых витязей и вождей. Такие кольчуги порой со временем отвердевали, превращаясь в своего рода «скульптурные отпечатки» усопших воителей.

Всадник в кольчуге и наговицах

Кусочки кольчужной ткани, отдельные колечки находят порой и в женских могилах. Эти женщины совершенно не обязательно были воительницами. По мнению учёных, фрагменты кольчуг представляли собой мужской заупокойный дар любимой подруге: точно так же в мужских погребениях нередко находят женские бусы…

Мастера-кузнецы составляли кольчуги не менее чем из двадцати тысяч колец от 6 до 13 мм в поперечнике, при толщине проволоки 0,8–2,0 мм. Шестьсот метров проволоки требовалось для изготовления всего одной «железной рубашки». Кольца обычно бывали одинакового диаметра; лишь в позднем средневековье стали сочетать кольца разной величины, прикрывая наиболее уязвимые части тела мелким плетением.

1. Кольца кольчуг. VIII–XIII века. 2. Плетение из сварных и склепанных колец

Некоторые кольца заваривалась наглухо. Каждые четыре таких кольца соединялись одним разомкнутым, которое после этого заклёпывалось. Кропотливая работа требовала немалого навыка и большого терпения. Тем не менее для древнерусских кузнецов никакого секрета в ней не было. Археологи указывают, что даже с войском, по-видимому, ездили мастера, способные починить кольчуги прямо в походе. Об этом свидетельствуют наборы миниатюрных инструментов, найденные при раскопках.

Древнерусская кольчуга отличалась от западноевропейской, которая уже в Х-ХI веках была длиной по колено, имела полный рукав и весила до 10 кг. Наши кольчуги были около 70 см длиной, имели ширину в поясе примерно 50 см, длина рукава составляла 25 см – до локтя. Разрез ворота находился посередине шеи или был сдвинут в сторону; застёгивалась кольчуга без «запа ’ ха», воротник достигал 10 см. Вес такой брони равнялся в среднем 7 кг. Археологами найдены кольчуги, сделанные для людей разного телосложения. Некоторые из них сзади короче, нежели спереди, – очевидно, для удобства посадки в седле.

Перед самым монгольским нашествием появились кольчуги из уплощённых звеньев («байданы») и кольчужные чулки («нагавицы»).

Во многих фильмах, претендующих на звание исторических, приходится видеть, как древнерусское войско, отправившееся на врага, выезжает в дальний путь «при полном параде» – в кольчугах и шлемах. В кольчугах расхаживают воины и у себя дома, отнюдь не будучи «при исполнении», и даже садятся в таком виде за праздничный стол. Учёные подчёркивают, что это – грубейшая ошибка кинематографистов! В походах доспехи всегда везли снятыми и облачались в них непосредственно перед сражением, иногда – в виду неприятеля. В древности бывало даже так, что противники вежливо ожидали, пока все должным образом приготовятся к битве… И много позже, в ХII веке, русский князь Владимир Мономах в своём знаменитом «Поучении» предостерегал против поспешного снятия доспехов тотчас же после битвы. Видимо, у реальных воинов, в отличие от «киношных», не было никакого желания попусту красоваться в тяжёлых кольчугах…

Долгое время учёные полагали, что с пластинчатыми доспехами – «бронями дощатыми» – славяне познакомились не ранее ХII века. Археологам попадались в земле исключительно кольчуги. Одни авторы в связи с этим писали об «отсталости» наших предков, другие, наоборот, неумеренно восхваляли славянскую кольчугу в противовес якобы неудобным и неуклюжим латам рыцарей Запада. Вспоминали и существовавшее некогда мнение, будто Запад освоил кольчугу в том же ХII веке. А третьи задавались вопросом: почему в таком случае обычная по археологическим материалам кольчуга почти не фигурирует на летописных миниатюрах, фресках и иконах, изображающих святых воинов? Боевая одежда на этих памятниках передаётся, как правило, в виде чешуи. Неужели русские художники настолько рабски следовали канонам византийского искусства, влияние которого тогда было очень сильно? И почему именно в изображениях воинов? В других случаях они почему-то предпочитали рисовать и ваять знакомое, своё…

Византийский солдат в чешуйчатом панцире. С миниатюры Византийского кодекса

И вот в 1948 году в Новгороде, в слое ХI века, были найдены какие-то стальные пластинки. Спустя некоторое время не осталось сомнений – земля сохранила фрагмент пластинчатого доспеха. Вот тогда-то учёные внимательно пригляделись к похожим предметам, найденным в других городах. Их назначение долгое время оставалось неясным; новая находка позволила дать им объяснение.

В домонгольскую эпоху (IХ-ХII века) кольчуга действительно преобладала. На каждые четыре кольчуги, найденные в раскопках, приходится всего один панцирь. В ХII-ХIII веках вместе с появлением тяжёлой боевой кавалерии произошло и необходимое усиление защитного доспеха. В предыдущей главе упоминалось, какие изменения претерпела в своё время кольчуга. А теперь стала ускоренно совершенствоваться и пластинчатая броня.

Металлические пластины панциря заходили одна за другую, действительно создавая впечатление чешуи; в местах наложения защита оказывалась двойной. К тому же пластины были изогнуты, что позволяло ещё лучше отводить или смягчать удары вражеского оружия.

В послемонгольское время, если верить археологическим данным, кольчуга постепенно уступает место панцирю. В том же Новгороде в слоях ХIV – ХV веков на каждые девять остатков пластинчатого доспеха приходится всего один обрывок кольчуги…

Согласно последним исследованиям, пластинчатая броня была известна на территории нашей страны начиная со скифского времени. В русском войске панцири появились в период образования государства – в VIII-Х веках. Археологами раскопана даже мастерская «доспешного мастера», жившего в Х-ХI веках. Там обнаружены инструменты и кольчужные кольца, а также пластинки доспеха.

I. Воины в пластинчатом и чешуйчатом панцирях. С клейм житийной иконы «Святой Георгий». Начало XIV века II. Детали защитной одежды (VIII–XIV века): 1 – детали пластинчатых доспехов, 2 – скрепление частей пластинчатого доспеха, 3 – скрепление чешуйчатого доспеха, 4 – детали чешуйчатых доспехов

В отличие от Западной Европы, у нас пока не найдено совершенно целых доспехов, только фрагменты. Тем не менее учёные уверены в том, что конструкции их были различны.

Древнейшая система, очень долго державшаяся в воинском обиходе, не требовала кожаной основы. Удлинённые прямоугольные пластинки размером 8-10х1,5–3,5 см непосредственно связывались при помощи ремешков. Судя по сохранившимся изображениями, такой доспех достигал бёдер и делился по высоте на горизонтальные ряды тесно сжатых продолговатых пластин. Доспех расширялся книзу и имел рукава. Эта конструкция не была чисто славянской; по другую сторону Балтийского моря, на шведском острове Готланд, у города Висбю, найден совершенно аналогичный панцирь, правда, без рукавов и расширения внизу. Состоял он из шестисот двадцати восьми пластинок.

Доспех «ременного плетения» считается весьма древним ближневосточным изобретением. По всей видимости, в Европу он проник вместе с азиатскими пришельцами V–VII веков. Древнейшие находки его сделаны при раскопках аварских и лангобардских погребений в Крыму, Венгрии, центральной Италии. Пластинчатый доспех знала и Скандинавия, причём, по отзывам зарубежных учёных, это «без сомнения был результат торговли с Россией». Новый толчок развитию пластинчатого доспеха на Руси дало монгольское нашествие: захватчики пользовались этой же разновидностью панциря.

Совсем иначе была устроена чешуйчатая броня. Пластины размером 6х4-6 см, то есть почти квадратные, пришнуровывались к кожаной или плотной матерчатой основе с одного края и надвигались друг на дружку, как черепица. Чтобы пластины не отходили от основы и не топорщились при ударе или резком движении, они скреплялись с основой ещё и одной-двумя центральными заклёпками. По сравнению с системой «ременного плетения» такой панцирь оказывался более эластичным.

Воин в комбинированном доспехе

В русских городах пластины чешуйчатых панцирей найдены в слоях ХIII-ХIV веков. Рисунки же их встречаются начиная с ХI века: на некоторых изображены византийские воины, на других – русские. Панцири выписаны во всех деталях, что предполагает близкое знакомство с ними древнего художника. Местами чёткий штрих позволяет насчитать до шестисот отдельных пластинок, видны даже заклёпки и декоративная позолота. Вопрос о первоначальном появлении чешуйчатого панциря у славян, таким образом, остаётся открытым. В Европе этот доспех (известный с глубокой древности уже в Египте, Сирии, Месопотамии и Риме) применялся со времени великого переселения народов до ХIII-ХIV веков, когда его вытеснили латы, состоявшие из крупных полос и пластин.

В Восточной Европе он продержался дольше. В Московской Руси его называли тюркским словом «куяк». Панцирь ременного плетения тогда же именовался «ярык» или «кояр».

Существовали и комбинированные доспехи, например кольчужные на груди, чешуйчатые на рукавах и подоле.

Очень рано появились на Руси и предшественники «настоящих» рыцарских лат. Ряд предметов, например железные налокотники, считаются даже древнейшими в Европе. Учёные смело причисляют Русь к тем государствам Европы, где защитное снаряжение воина прогрессировало особенно быстро. Это говорит и о воинской доблести наших предков, и о высоком мастерстве кузнецов, никому в Европе не уступавших в своём ремесле.

«Шелом злачёный»

Шлемов VI–VIII веков на территории Восточной Европы учёными пока, к сожалению, не обнаружено; вопрос о том, как же прикрывали в бою голову воины тех времён, ещё ждёт своего разрешения. Дело осложняется ещё и тем, что в области проживания славянских народов, как, кстати, и в Скандинавии, шлемы в погребениях находят исключительно редко. Видимо, их клали в могилы лишь самых знатных людей. Гораздо чаще попадаются археологам шлемы потерянные или брошенные (например, во время бегства с поля боя) либо ушедшие в землю вместе с телом своего последнего обладателя, павшего в битве и не подобранного товарищами. Так, однажды учёными были обнаружены останки воина, который в кольчуге и шлеме, с мечом в руках пал в воротах своего города, куда рвались враги…

Волею судеб, однако, именно шлем, случайно найденный в 1808 году, стал одним из первых предметов, с которых началось изучение древнерусского оружия. Этот шлем, изготовленный во второй половине ХII века, долгое время служил любимым пособием для художников, изображавших воинов Древней Руси. Дальнейшие раскопки и исследования археологов позволили внести большее разнообразие в каталог русских боевых наголовий Х-ХIII веков, подразделить их на несколько типов с вариантами и разобраться в происхождении и тонкостях изготовления каждого образца.

Конические, сферо-конические и куполовидные шлемы. X–XIII века

Один из древнейших – так называемый конический, найден в кургане Х века. Древний мастер отковал его из двух половин и соединил полосой с двойным рядом заклёпок. Нижний край шлема стянут обручем, снабжённым рядом петель для бармицы – кольчужного полотна, прикрывавшего шею и голову сзади и по бокам. Основываясь на некоторых изображениях, наука ХIХ века поспешила назвать этот шлем «норманнским» (то есть скандинавским), однако потом выяснилось, что подобные шлемы имели общеевропейское распространение. Доподлинные же шлемы викингов, найденные скандинавскими археологами, оказались совершенно иными. Более того, теперь уже учёные всего мира, в том числе и западные, не сомневаются, что конические шлемы имеют восточное происхождение. Точно такие изображены на серебряных блюдах восточной работы VII–VIII веков. Вероятно, из Азии через Русь они и попали в Европу, где держались до ХIV века. Вот вам и «влияние викингов»!

Позолоченный шлем из Немии. XI век

У нас, однако, такие шлемы не привились. Для Руси были гораздо более характерны справедливо любимые художниками «сферо-конические» шлемы. Эта форма оказалась намного удобней, так как успешно отводила удары, способные прорубить конический шлем.

Самые ранние сферо-конические шлемы датируются Х веком. Делались они обычно из четырёх пластин, находивших одна на другую (передняя и задняя – на боковые) и соединённых заклёпками. Внизу шлема с помощью прутка, вставленного в петельки, крепилась бармица. Учёные называют подобное крепление бармицы весьма совершенным и отмечают, что Западная Европа освоила его не ранее ХIII века. А на русских шлемах существовали даже специальные приспособления, предохранявшие кольчужные звенья от преждевременного истирания и обрыва при ударе.

Большинство шлемов этого типа, найденных археологами, сохранили следы искусной отделки. Видно, что изготовившие их мастера заботились и о прочности, и о красоте. Железные пластины шлемов фигурно вырезаны, причём узор этот сходен по стилю с деревянной и каменной резьбой, сохранившейся с древних времён в тех же местах, где были сделаны и шлемы. Кроме того, шлемы были покрыты позолотой в сочетании с серебром. Выглядели они на головах своих отважных владельцев, вне сомнения, великолепно. Не случайно памятники древнерусской словесности сравнивают блеск начищенных шлемов с зарёй, а военачальник скакал по полю брани, «златым шеломом посвечивая». Блестящий, красивый шлем не только говорил о достатке и знатности воина – он являлся и своеобразным маяком для подчинённых, помогал высмотреть вождя. Видели его, понятно, не только друзья, но и враги – «вот он я, я не прячусь, я вас не боюсь!» – как и приличествовало герою-вождю.

Вытянутое навершие шлема этого типа иногда оканчивается втулкой для султанчика из перьев или крашеного конского волоса. Об этом султанчике современные художники, рисующие шлемы Х века, почему-то всегда забывают. Интересно, что гораздо большую известность получило другое украшение подобных же шлемов – флажок-«яловец». Красили яловцы чаще всего красным, и летописи сравнивают их с «пламенем огненным». Обычная для шлемов ХV-ХVII веков, эта деталь, по всей видимости, появилась ещё в ХII веке. Во всяком случае, шлемы той поры нередко увенчаны спицей, служившей для укрепления флажка.

По мнению учёных, сферо-конические шлемы также ведут своё происхождение с азиатского Востока: шлемы этой формы использовались ещё в древней Ассирии и государстве Урарту. Однако речь в данном случае идёт не об «импорте», а лишь о заимствовании удачно найденной формы. Русские оружейники применяли такие детали и такую технику (например, позолота по медному листу, которым обтягивалась железная основа), которые на Востоке не были известны.

С территории Руси золочёные сферо-конические шлемы в Х-ХI веках проникали в земли, заселённые пруссами, венграми и поляками, – то ли как боевые трофеи, то ли как подарки, то ли как экспортный товар. Археологи пишут, что это свидетельствует, в частности, о тесных «военно-технических» связях соседних народов, когда любая удачная новинка весьма быстро перенималась и распространялась, а также о популярности изделий русского оружейного ремесла в сопредельных западных странах.

Шлем с флажком-«яловцем». XV век

Тесные военно-технические связи были у русских воинов и с южными соседями-кочевниками, с которыми наши предки то воевали, то вступали в союз. Так, высокие «колоколовидные» сферо-конические шлемы с выкружками для глаз и наносниками кажутся нам «неотъемлемой» принадлежностью древнерусских воинов. Между тем на юге Киевской земли их сплошь и рядом находят в могилах ХII-ХIII веков, оставленных половцами!

Колоколовидные сферо-конические шлемы с выкружками для глаз и наносниками. XI–XIII века

А вот чёрные клобуки (кочевники, жившие в бассейне реки Рось) носили четырёхгранные шлемы с «наличниками» – масками, закрывавшими всё лицо. Такие шлемы появились в ХII веке. По мнению учёных, маски достаточно реалистично повторяют черты конкретных людей – возможно, для того, чтобы воинам было легче узнать в бою своего командира. Они, конечно, знали «в лицо» не только его самого, но и его маску. Позже шлемы с масками появились в некоторых странах Европы и Азии: в музеях хранятся аналогичные изделия ХV и ХVI веков, снабжённые арабскими надписями.

Шлем с личиной. XIII век

От сферо-конических шлемов Древней Руси произошёл позднейший московский «шишак».

На рубеже ХII и ХIII веков, веков рыцарства и феодальных усобиц, выработался тип крутобокого куполовидного шлема с полумаской – наносником и кружками для глаз. Именно такой шлем, видимо брошенный князем Ярославом Всеволодовичем во время бегства с поля Липицкой битвы (1216 год), был случайно найден в 1808 году крестьянкой, собиравшей орехи, и долгое время служил единственным образцом древнерусского шлема. В том же ХIХ веке было найдено ещё несколько шлемов подобного типа; в зависимости от научных пристрастий того или иного исследователя их называли то норманнскими, то немецкими, то полянскими, то – пожалуй, наиболее справедливо – рыцарскими. Современные учёные не сомневаются, что они были сделаны в русских мастерских. Судя по имеющимся данным, в этих мастерских существовала даже развитая специализация труда, которая позволяла из заготовок различных деталей и украшений достаточно быстро собрать шлем для любого заказчика.

Шишаки

Украшения шлемов включали растительный и животный орнамент, изображения ангелов, христианских святых, мучеников и даже самого Вседержителя. Разумеется, золочёные образа были предназначены не только для того, чтобы «посвечивать» над полем боя. Они ещё и магически защищали воина, отводя от него руку врага. Помогало, к сожалению, не всегда…

Шлем с полумаской, наносником и кружками для глаз. XII–XIII века

ХIII-ХIV веками датируются три шлема «с полями», найденные археологами. Скорее всего, они попали к нам из Западной Европы, где появились несколько ранее. Находки и изображения таких шлемов учёные признают нетипичными для Древней Руси.

Заканчивая разговор о шлемах, сделаем одно замечание.

Изображая славянских и скандинавских воинов в шлемах, как наши, так и зарубежные иллюстраторы и кинематографисты практически всегда забывают о некоторых необходимых деталях.

Во-первых, шлемы снабжались мягкой подкладкой. Не слишком-то приятно надевать железный убор непосредственно на голову, не говоря уж о том, каково в шлеме без подкладки в бою, под ударом вражеского топора или меча. Арабские наставления ХIV века рекомендуют для подшлемника войлок, способный должным образом «рассеивать силу удара». На Руси, где войлок был не особенно популярен, пользовались, судя по летописям, меховыми подшлемниками «прилбицами». Летописи упоминают волчьи и барсучьи подшлемники в рассказе о событиях 1169 года, но простой здравый смысл подсказывает, что «прилбицы» должны были появиться одновременно со шлемами, а не несколькими столетиями позже. И уж вовсе смешно, когда художники и режиссёры заставляют своих персонажей постоянно париться в шлемах.

Сохранившееся изображение воина-викинга в шлеме с нащёчниками

Во-вторых, и скандинавские, и славянские шлемы застёгивались под подбородком. Шлемы викингов были к тому же снабжены специальными нащёчниками из кожи, усиленной фигурными металлическими пластинами. Эти нащёчники найдены археологами, упомянуты в сагах («…на голове у него был шлем, и нащёчники не застёгнуты»). Они вполне отчётливо видны на сохранившихся изображениях. Тем не менее автор этих строк ни разу ещё не видел их на художественных реконструкциях – даже на тех, что претендуют на серьёзную научную достоверность. По какой-то причине художники предпочитают копировать друг у друга рогатые и крылатые шлемы, в действительности не существовавшие, зато на их рисунках не найдёшь не то что нащёчников – даже простого ремешка для застёгивания под подбородком. Хотя, кажется, тот же здравый смысл должен был бы подсказать – в ином случае шлем слетит с головы просто от резкого движения, не говоря уже про удар в бою. Неизвестно почему, игнорируют художники и подбородочные ремни шлемов древних славян. А ведь археологи находят вместе со шлемами и пряжки от них.

«Щит червлёный»

Вне зависимости от эпохи, славянских воинов чаще всего изображают с миндалевидными щитами, полагая это, видимо, характерной национальной чертой русского воинства. Иногда приходится даже слышать, что подобная форма – исконна и предназначена для пешего боя, круглые же щиты применялись, мол, конниками.

Круглый щит с умбоном и основные формы умбонов. IX–X века

Между тем всё обстоит как раз наоборот. Данные раскопок свидетельствуют, что в VIII-Х веках щиты у славян, как и у их соседей, были круглые, примерно метр в поперечнике. Слой за слоем снимая землю, укрывшую древние погребения, учёные находят заклёпки и иные металлические детали, на которых ещё сохранились частицы истлевшей кожи и дерева. Эти детали позволили установить, что древнейшие круглые щиты были плоскими и состояли из нескольких деревянных дощечек (около 1,5 см толщиной), соединённых вместе, обтянутых кожей и скреплённых заклёпками. По внешней поверхности щита, в особенности по краю, располагались железные оковки, посередине же пропиливалось круглое отверстие, которое прикрывала выпуклая металлическая бляха, предназначенная для отражения удара, – «умбон». Первоначально умбоны имели полушаровидную форму, но в Х веке возникли более удобные – сферо-конические. Специалисты связывают их появление с распространением аналогичных по форме шлемов.

На внутренней стороне щита прикреплялись ремни, в которые воин продевал руку, а также прочная деревянная рейка, служившая рукоятью. Существовал и ремень через плечо, чтобы воин мог закинуть щит за спину во время отступления, при необходимости действовать двумя руками или просто при транспортировке.

Круглые щиты долго держались в воинском обиходе. В ХI веке из плоских они становятся выпуклыми; сохранившиеся изображения такого щита «в профиль» передают его форму как «воронковидную» – это особенно заметно на рисунках ХIII-ХIV веков. В ХI-ХII веках круглые щиты почти полностью вытесняются миндалевидными, но затем, несколько уменьшившись в размерах, возвращаются вновь.

Воин с круглым щитом. С миниатюры Радзивилловской летописи. XV век

Миндалевидные щиты известны у наших предков со второй половины Х века. С ними связана любопытная история, которую хочется рассказать. Учёным, да и не только им, давно известен знаменитый «ковёр из Байё», вернее, вышивка, созданная в ХI веке и повествующая о завоевании Англии норманнами в 1066 году. «Норманнами» в данном случае названы жители герцогства Нормандия, расположенного на севере Франции. Своё название это герцогство получило после того, как в начале Х века там осели скандинавские викинги («норманны» – «северные люди»), одержавшие ряд побед над войсками французских королей. Естественно, скандинавы никогда не составляли в Нормандии большинства населения. Учёные пишут, что войско герцога Вильгельма (будущего Завоевателя), отправившееся в Англию в 1066 году, было вполне обычным рыцарским войском западноевропейского образца, а вовсе не дружиной викингов. Тем не менее до сравнительно недавнего времени состояние археологической науки у нас и за рубежом было таково, что ковёр из Байё был провозглашён чуть ли не классической «энциклопедией викингов». И хотя наука с тех пор успела уйти далеко вперёд, отнюдь не все мастера изобразительного искусства считаются с её доводами. Вот откуда на некоторых картинах – даже принадлежащих кисти знаменитых художников – появляются корабли с парусами, вывернутыми невозможным образом, а также «викинги» с оружием, щитами и шлемами, которых у них не было и в помине.

1. Норманнский пеший воин и герцог Вильгельм Завоеватель. С ковра из Байё. Конец XI века. 2. Норманнский щит, с черно-красным рисунком на желтовато-белом фоне. По миниатюре из Библии святого Марциала Лиможского. Начало XII века

Так вот, на ковре из Байё во множестве изображены миндалевидные щиты. Надо ли удивляться, что их тотчас же окрестили «норманнскими»? Как уже не раз говорилось, в отечественной науке ХIХ века господствовал норманизм – гипотеза, согласно которой «варяги» наших летописей были скандинавскими викингами и якобы принесли нашим предкам цивилизацию и культуру. Соответственно, и щиты начали именоваться «варяжскими»…

1. Воины. С миниатюры Радзивилловской летописи. XV век. 2. Общеевропейские формы щитов. XI–XIV века

Современные исследования показали, что эта точка зрения весьма далека от действительности. Скандинавские викинги, как и славяне, до конца Х века отдавали предпочтение круглым щитам с полушаровидным умбоном. Сфероконические умбоны, найденные в погребениях викингов Х-ХI веков, скандинавские учёные, кстати, считают восточными, вероятно – привезёнными из русских земель. Так что влияние было взаимным.

Внутренняя сторона круглого щита и вид его сбоку. XII–XIII века

Миндалевидные же щиты были изобретены в Западной Европе. Около 1000 года они распространились по всей Европе, не исключая и славянских земель. Произошло это в связи с усилением роли конного боя и формированием конницы как главного рода войск средневековья. Миндалевидный щит прикрывал всадника от плеча до колена и был удобнее для него, нежели круглый. Викинги же, которым так упорно приписывали миндалевидный щит, конного боя не признавали.

В наши дни миндалевидный щит называют общеевропейским, что гораздо более справедливо. Наши воины ХI – начала ХIII века умело им пользовались, а мастера-щитники во множестве изготовляли. Высота такого щита составляла от трети до половины человеческого роста, а не по плечо стоящему, как почему-то принято изображать на рисунках. Щиты были плоскими или чуть изогнутыми по продольной оси, соотношение высоты и ширины было два к одному. Делали миндалевидные щиты, как и круглые, из кожи и дерева, снабжали оковками и умбоном. В ХII веке, по наблюдениям учёных, с появлением более надёжного шлема и длинных, по колено, кольчуг, миндалевидный щит уменьшился в размерах, утратил умбон и, возможно, другие металлические части.

Зато примерно в это же время щит приобретает не только боевое, но и геральдическое значение. Именно на щитах этой формы появились многие рыцарские гербы. Сохранились изображения русских щитов ХII века: на них просматриваются эмблемы и символы княжеских родов. Святые воины изображались со щитами, на которых начертаны кресты.

Стремление воина разрисовать и украсить свой щит проявилось, конечно, задолго до ХII века. Легко догадаться, что древнейшие рисунки на щитах служили оберегами и должны были отводить от воина опасный удар. Что чертили на своих щитах славяне VIII-Х веков, к сожалению, доподлинно не известно. Их современники викинги наносили на щиты всякого рода священные символы, изображения Богов и героев, нередко складывавшиеся в целые жанровые сцены. Существовал у них даже особый род стихотворения – «щитовая драпа»: получив в подарок от вождя расписной щит, человек должен был в стихах описать всё, что на нём изображено.

Миндалевидный щит и вид его сбоку. XI – начало XIII века

Фон щита окрашивался в самые разнообразные цвета. Известно, что славяне отдавали предпочтение красному. Памятники литературы рассказывают о «червлёных щитах», алевших, «яко зоря». Откуда такое пристрастие? Попробуем разобраться.

Мифологическое мышление с давних пор связывало «тревожный» красный цвет с кровью, борьбой, физическим насилием, зачатием, рождением и смертью. Красный цвет, как и белый, ещё в ХIХ веке считался у русских признаком траура (см. главу «Свадьба»). А если привлечь данные этнографии – оказывается, у самых разных племён красный входил в «основную» цветовую триаду (белый, красный, чёрный). Что означала такая триада? Ни больше ни меньше – Прошлое, Настоящее и Будущее. В самом деле: мудрые седины Прошлого, живая кровь Настоящего, непроглядная тайна Будущего. Рассуждению о мифологическом смысле красного цвета вообще и крови в частности можно было бы посвятить отдельную книгу. Мы уже касались этой темы в разделе, посвящённом языческой вере, в главе «Звёздный мост». Здесь упомянем лишь о том, что у воинов разных народов существовал обычай перед боем окрашивать щиты… собственной кровью. Кровь, по своей воле пролитая человеком, считалась могущественным лекарством для больных, а также талисманом, способным отвести оружие врага. Прямых свидетельств у нас, к сожалению, нет, но всё, что мы знаем о мифологическом мышлении древних славян, позволяет с наибольшей вероятностью предположить, что подобный обычай мог существовать и у нас.

В Древней Руси щит был престижным предметом вооружения профессионального воина. Источники ХI-ХIII веков упоминают его на третьем месте, сразу после меча и копья. Вспомним, что, по некоторым версиям языческого осмысления устройства Вселенной, само Солнце представляло собой огненно-золотой сверкающий щит (см. главу «Даждьбог Сварожич»). А чего стоит выражение «держать щит» (против кого-либо)! «Взять на щит» значило «захватить, взять вооружённой рукой». Щитами наши предки клялись, скрепляя международные соглашения; достоинство щита оберегалось законом – тот, кто осмелится испортить, «изломать» щит или украсть его, должен был заплатить порядочный штраф. Потеря щитов – их, как известно, бросали для облегчения бегства – была синонимом полного разгрома в бою. Не случайно щит, как один из символов воинской чести, стал и символом победоносного государства: взять хоть легенду о князе Олеге, водрузившем свой щит на врата «преклонённого» Царьграда!

Всадник в чешуйчатом панцире с миндалевидным щитом

В заключение скажем ещё несколько слов о материалах, из которых изготавливались щиты. В основном это дерево и кожа, металлические детали присутствовали далеко не всегда. Иногда пишут, будто по сравнению с металлическими такие щиты «примитивны». Всегда ли это справедливо? Учёные решили поставить эксперимент. Речь в данном случае, правда, идёт не о древних славянах, а об эпохе бронзы, но тем не менее результат интересен. В руках экспериментатора меч, сделанный по древнему образцу, с первого же удара рассёк пополам бронзовый щит толщиной 3 мм. Зато на кожаном щите после пятнадцати сильных ударов появились лишь незначительные царапины! Ещё бы – ведь кожа для щита была взята с плечевых частей туши быка, где она всего толще, и в течение некоторого времени выварена в растопленном воске. Такая обработка придала ей отменную твёрдость да ещё и водоотталкивающие свойства. Щит получился лёгким, к тому же не размокал ни под дождём, ни при переправе через реку. Надо ли сомневаться, что таким мастерством в полной мере владели и славные мастера-щитники, которых, по сообщению летописи, в начале ХIII века в Новгороде была целая улица!

Литература

Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987.

Кирпичников А. Н. Русские шлемы Х-ХIII вв. // Советская археология. 1958. Вып. 4.

Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие: Доспех. Комплекс боевых средств IХ– ХIII вв. Л., 1971. Вып. 3.

Кирпичников А. Н., Медведев А. Ф. Вооружение // Древняя Русь: Город, замок, село. М., 1985.

Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1937.

Малинова Р., Малина Я. Прыжок в прошлое: Эксперимент раскрывает тайны древних эпох. М., 1988.

Медведев А. Ф. К истории пластинчатого доспеха на Руси // Советская археология. 1959. Вып. 2.

Серов Н. В. Хроматизм мифа. Л., 1990.

Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983.

Черненко Е. В. Происхождение пластинчатого панцирного доспеха // Краткие сообщения о полевых археологических исследованиях Одесского государственного археологического музея за 1963 г. Одесса, 1965.

Вторая половина IX века ознаменовалась возникновением на Восточноевропейской равнине нового государства — Киевской Руси. Географическое положение Древней Руси, сложные этнические и политические процессы привели к взаимопроникновению материальной и духовной культуры нового государства в культуру народов западной Европы , что более ярко проявилось в военном деле оружии древнерусских воинов. Данные археологии наглядно отражают процесс формирования комплекса вооружения древнерусских воинов на базе взаимодействия с различными воинскими традициями, многочисленными военными походами по торговому пути с севера на юг — «путь из варяг в греки» , идущий от Варяжского (Балтийского) моря к морю Русскому (Чёрному морю). Древнерусские воины защищались от холодного и метательного оружия с помощью щитов. Слово «щит», возможно, происходит от слова из санскрита «каваСа» — kavaSa — щит , прикрываться, ховаться (страховаться). (англ. shield; shade-щит).

Щиты использовались с древнейших времён и применялись для защиты воинов вплоть до распространения огнестрельного оружия.

«…Русичи великая поля чремными щиты прегородиша…» («Слово о полку Игореве»).

Именно, щиты служили воинам единственным средством защиты в бою, кольчуги и шлемы появились позже. Самые ранние письменные свидетельства о славянских щитах, как единственных средствах защиты воинов, упоминаются в византийских рукописях VI века:

Прокопий Кесарийский : «Вступая же в битву, большинство идёт на врагов пешими, имея небольшие щиты и копья в руках, панциря же никогда на себя не надевают».

Маврикий Стратег : «Каждый мужчина вооружён двумя небольшими копьями, а некоторые из них и щитами, крепкими, но трудно переносимыми» . Видимо, деревянные щиты были тяжёлыми, подобными по своим функциям с деревянными воротами, служащие защитой каждому дому. На санскрите «Варута» — varUtha — защита, щит, убежище, безопасное местожительство (родстренное слово в рус. яз. ворота)

В верхней части тяжелых щитов этого периода проделывали небольшое отверстие для обзора — амбразуры. В раннем средневековье простые воины часто не имели шлемов, из-за их дороговизны, поэтому прикрывались «с головой» большими щитами.

К сожалению, трудно представить внешний вид тяжёлых деревянных славянских щитов, так как из-за отсутствия металлических частей деревянная конструкция не сохранилась.

Самые ранние фрагменты щитов, найденные на территории Древней Руси, относятся к X веку, так как они уже имели металлические детали.

На территории Древней Руси археологи нашли фрагменты 20 щитов, а именно деталь щита — умбон (лат. umbo) - металлическая бляха-накладка полусферической или конической формы, крепившаяся в центре щита, и защищающая кисть руки воина от пробивающих щит ударов.

А.Н.Кирпичников выделяет среди найденных щитов два типа древнерусских металлических наклад ок (умбонов): полушаровидные щиты (найдено 13 экземпляров) и сфероконические щиты (3 экземпляра). Все найденные щиты стандартны по форме и по размерам — их диаметр 13,2-15,5 см, высота 5,5-7 см. Толщина металла на щите не превышает 1,5 мм.

Ко сфероконическому типу щитов относятся два умбона, найденые в Юго-Восточной части Приладожья, и один щит найден в древнерусском слое Цимлянского городища. Сфероконические щиты довольно крупные, их диаметр 15,6 см и 17,5 см, высота 7,8 см и 8,5 см. Умбоны обоих типов имеют поля шириной 1,5-2,5 см, на которых были пробиты от 4 до 8 отверстий, через которые проходили гвозди от 2,5 до 5 см, редко заклепки, крепившие металлическую бляху на деревянном поле щита, толщиной в пределах 7-8 мм. На одном из найденных в Приладожье металлических блях для щита (умбонов) найдена заклепка длинной 4,5 см. По мнению А.Н.Кирпичникова, подобные заклепки скрепляли одновременно край умбона, деревянную доску щита и планку-рукояти.

Металлические оковки , крепившиеся по краю деревянного щита, представляют собой тонкие (5-6 мм) железные, или бронзовые полоски длинной около 6 см и шириной около 2 см, согнутые пополам. На одной из металлических оковок сохранились следы орнаментации в виде двух параллельных линий.

Большинство древнерусских оковок на обеих сторонах имели ступеньку, которая, как показывает зарубежный материал, была необходима для кожаной полосы, проходящей по ребру щита.

Во время археологических раскопках Гнездовского курганного могильника под Смоленском были найдены неплохо сохранившиеся остатки древнерусского щита . Вот так его описывает автор раскопок: «Благодаря оставшимся от щита следам дерева, можно представить себе приблизительно размеры щита, измеряя расстояние этих кусочков дерева от центральной бляхи или умбона; при таком измерении ширина или длина щита доходит до 1 метра. В области лежавшего когда-то щита найдено много железных скрепок или обоймиц в виде железных согнутых вдвое пластинок с пробоинами или гвоздиками на концах, служивших для скрепления краев щита и прекрасно сохранивших внутри кусочки дерева; эти-то кусочки дерева представляют часто косые слои, которые объясняются явно тем, что доски, из которых щит состоял, имели на краях закругления, соответствующие окружности круга. Принимая во внимание сохранившиеся следы дерева на ближних камнях можно также смело утверждать, что щит имел круговое очертание. По железным обоймицам также можно легко определить толщину щитовых досок ; можно считать также до некоторой степени вероятным, что щит был окрашен в красную краску , так как дерево в одной из обоймиц сохранило следы красной окраски» .

Восполнить представление о древнерусском щите помогают археологические материалы сопредельных территорий Скандинавии, где они найдены в огромном количестве. Интересно, что древнерусское оружие и щиты, подобные скандинавским, найденные в районе Ладоги, дают возможность скандинавам мечтать о том, что эти территории Древней Руси в районе Ладоги в древности принадлежали им. Однако, это не так!

Очень часто «скандинавское оружие» было захвачено древнерусскими воинами в бою во время военных походов и привезено домой на Ладогу в качестве военных трофеев. Крупные оружейные производства были в Ладоге, Новгороде, Суздале, Пскове, Смоленске и Киеве.

начал складываться не ранее последних десятилетий VIII - первых десятилетий IX вв., примерно тогда же, когда в древнесеверной лексике ранней эпохи викингов (на I этапе, 793-833 гг.) слово с исконно русским корнем «rup» - гребцы приобретало новое значение «морское войско». (родственные слова в рус. яз.: гРАБить, гРЕБти…; англ.: robber — гРАБитель)

На Западе «росы» - gentis esse sueonum ; на Востоке - «gentis » Славян; они и были и теми и другими одновременно. В Византии середины X века один из преемников великокняжеских послов «от рода Рускаго» перечислял скандинавские названия днепровских порогов «по-росски» (rosistі) и переводил «по-славянски» (sclavinysti) ; языком этих «росов» был ещё нордический, северный язык скандинавов.

Русь-Ладога князя Олега объединяет в начале X века и варяга, и словенина, «и прочих», хотя послы «великого князя рускаго», объявляя себя от рода Рускаго, носят сплошь скандинавские имена. Для определенного отрезка времени становления скандо-славянского социума « » (Stang 1996: 200).

Самая полная информация имеется о щитах, найденных в шведском могильнике Бирка, где было найдено 68 деревянных щитов круглой формы , диаметром от 80 до 95 см, толщина 5-6 мм, материал, из которого изготовлен щит — тис, клён, пихта. В Бирке были найдены оружие, фрагменты доспехов, многочисленные находки, свидетельствующие о том, что здесь длительное время проживала большая группа мужчин-воинов.

По подсчётам учёных, в IX–X веках в Бирке проживало около 1500 человек постоянного населения. Однако в летние месяцы, сюда со всей Балтики — «Русь-Ладога» приходили корабли с товарами, число жителей увеличивалось до 8 тысяч. Город Бирки был крупным речным портом и стоял на пересечении торговых путей, именно отсюда начинался путь «из варяг в греки», связывавший Русь Новгородскую с Византийской империей, Ближним Востоком, Средней Азией и центральной Европой в X–XII веках.

В городе Бирка были найдены восточные шёлковые ткани из Арабского халифата с арабскими надписями «Иллах» (Illah- Аллах), выполненными в куфическом стиле . Древнеперсидские надписи в геометрическом стиле куфического письма находили на восточных шёлковых лентах не только в могилах на территории города Бирка и в захоронениях в Уппсале, но и в Испании. Арабские надписи в куфическом стиле повсеместно присутствуют на одежде викингов в скандинавских могильниках. Возможно, погребения осуществлялись под влиянием ислама с идеей о вечной жизни в раю после смерти. Возможно, арабские надписи просто рассматривались, как декоративный затейливый орнамент.

В последней четверти X века — после 960 года город был оставлен, Бирка прекратила своё существование - странно и необъяснимо. русов и скандинавов распался… русы ушли.

Как и в Древней Руси, основную часть находок остатков щитов составляют оловянные или бронзовые накладки различной формы (умбоны), и железные или бронзовые оковки по краю щита (от 2 до 45), крепившиеся двумя заклепками. Некоторые щиты были снабжены и металлическими или деревянными рукоятями из можжевельника, тополя, ольхи. Металлические рукояти щита из железа или бронзы украшены чеканкой или рельефным литьём. Фрагмент чеканной накладки найден в Старой Ладоге, и хранится в частной коллекции.

На древнерусских щитах сохранились скобки с подвижным кольцом для крепления плечевого ремня для ношения щита.
В захоронениях в Норвегии в Бирки и Гокстаде найдены деревянные щиты из 7-8 сосновых дощечек разной ширины, толщиной около 7 мм. Внешняя сторона щитов была окрашена в чёрный или жёлтый цвета. На расстоянии 2 см от края щита и с интервалом около 3,5 см по всему периметру просверлены отверстия для крепления кожаной обшивки края щита, металлических деталей щита нет.

В Тирском торфянике на юго-западе Латвии обнаружен уникальный клад IX века, среди находок — два хорошо сохранившихся деревянных щита, изготовленных из еловых досок. Один из шитов толщиной 6 мм, круглой формы, диаметром 85,5 см. Внутренняя и внешняя стороны деревянного щита покрыты кожей, пришитой к щиту в центре и по краям, а между кожей и деревом проложена спрессованная трава. В центре деревянного щита пропилено отверстие диаметром 11,5 см, которое с внешней стороны закрывалось деревянной накладкой в форме полушария с краями, на которых имеется 14 отверстий для заклёпок. Подобный тип щита встречается в нескольких курганах Гнездовского и Михайловского могильников.

Второй щит, найденный в Тирском торфянике, был длиной 68 см, ширина — 11,8 см, толщиной — 1,4 см. Судя по краям доски, щит был выгнутым и имел круглую форму, а его диаметр составлял 73 см.

Во второй четверти XIII века появляются треугольные щиты с перегибом, то есть двускатный щит, плотно прижимавшийся к телу, и выгнутые трапециевидные щиты. С конца XIII века входят в обиход сложнофигурные щиты-тарчи, прикрывавшие грудь всадника во время прямого удара копьём, как тараном.

В XIV веке эволюция защитного вооружения приводит к возникновению щита с долевым желобом — тарч , который торчал из щита , и служил защитой для руки, удерживающей короткое копьё и облегчал воину защиту и нападение в бою. В Западной Европе такие щиты, достигавшие в высоту 130 см, назывались Павеза (павез , павиза, павезе, павис; нем. große Pavese — большая павеза ) - тип щита , широко применявшийся пехотой в XIV-XVI веках. Щит павез был прямоугольной формы, нижняя часть могла иметь овальную форму.

Известно, что щиты различных форм — круглые, трапециевидные, существовали в течение длительного времени.
Богатые воины делали щиты из железа, но самые распространённые щиты для древнерусских воинов из дерева, камыша, и обшивали их кожей. Центр щита усиливали металлическим навершием - «умбоном». Край щита назывался венцом, а промежуток между венцом и навершием - каймой. Тыльная сторона щита имела подкладку, на руке щит удерживался привязками - «столбцами». Окраска щита могла быть самой различной, но красному цвету в древнерусских доспехах отдавалось явное предпочтение на протяжении всей истории Древней Руси.

РЕКОНСТРУКЦИЯ ДРЕВНЕРУССКОГО ЩИТА.

Исходя из информации, полученной из литературных источников, и материалов археологических раскопок, найденных на территории Древней Руси и скандинавских стран, можно представить примерную реконструкцию одного из типов щитов, имевшего распространение в X веке, как на территории Древней Руси, так и на территории Скандинавии.

Древнерусские щиты в X веке изготавливались из деревянных плоских дощечек и имели круглую форму. Диаметр щита варьировался от 80 до 100 см, а толщина редко превышала 6-7 мм. В некоторых случаях деревянный щит покрывали грубой кожей и окрашивали. В центре деревянного поля щита с внешней стороны крепили на гвоздях, загибавшихся с внутренней стороны, металлическую или деревянную накладку (умбон). С внутренней стороны щита поперёк досок крепилась деревянная рукоять, иногда с кольцами для крепления плечевого ремня. Кольца для плечевого ремня могли прикрепить и на поле щита. Крепление рукояти щита производилось с помощью металлических заклепок или деревянных гвоздей — нагелей. С помощью металлических оковок по краю щита закреплялась полоска кожи, которую пришивали и без металлических заклёпок.

Внешнюю, а иногда и внутреннюю сторону щита покрывали кожей и окрашивали красной, белой, чёрной или жёлтой краской. Раскраска воинских щитов имела ритуальное значение, белый щит считался символом мирных намерений, красный означал воинственность и готовность к бою. Судя по изображениям на поминальных камнях, а также миниатюрным подвескам-амулетам в виде щита, найденным как в Скандинавии, так и на территории Руси, самым популярным мотивом раскраски щита была «вихревая розетка», представляющая собой стилизованное изображение древнерусского воина. Великой Матери Земли, от которой древнерусский воин черпал силы.

Древнерусские подвески-обереги с изображением Змеевика

Оценивая боевые качества древнерусского деревянного щита, по его конструкции и весу, а также надёжности и удобству хвата рукояти щита, можно утверждать, что это было достаточно маневренное средство обороны, в некоторых ситуациях способное выполнять и роль наступательного ударного оружия. Снижение веса деревянного щита и маневренность во время боя достигались за счет более тонкой деревянной основы щита, который не долго мог служить воину защитой. Благодаря простоте конструкции деревянного щита, ремонт или изготовление нового щита, с использованием старых металлические детали, не представлял для воина особой трудности даже в «полевых» условиях.

Основной задачей древнерусских деревянных щитов была защита воина от метательного оружия противника — от стрел и дротиков.

Метод применения деревянного щита продемонстрирован в сцене осады крепости, изображенной на франкском ларце VIII века.
Деталь ларца с изображением воина, защищающегося от стрел. VIII в. (Британский музей)

Удары меча и топора могла сдержать и отразить металлическая накладка (умбон) деревянного щита, хотя в исландских сагах встречаются описания попадания меча и топора противника в деревянное поле щита:

- «У Сигмунда был шлем на голове, у пояса меч, а в руках щит и копье. Он бросился на Скарпхедина и тотчас же нанёс ему удар копьём и попал в щит. Скарпхедин отрубил древко копья, поднял секиру и разрубил Сигмунду щит до середины. Сигмунд нанёс Скарпхедину удар мечом и попал в щит, так что меч застрял. Скарпхедин с такой силой рванул щит, что Сигмунд выпустил свой меч… ».

- «Навстречу Гуннару встал Вандиль. Он немедля, нанёс удар мечом, и удар пришёлся в щит. Гуннар быстро отвёл щит с застрявшим в нём мечом в сторону, и меч сломался у рукояти».

- «...Тогда Хрут повернулся к Атли. Тот немедля ударил секирой в щит Хрута и расколол его сверху донизу».

- «Ион бросился на Гуннара в сильном гневе и пробил ему копьём щит и руку. Гуннар с такой силой рванул щит, что копье сломалось у наконечника».

Круглая форма и непрочность щита предполагает, что более эффективно им можно было действовать в свободном строю, а не в плотно сомкнутом, именно, поэтому круглые деревянные щиты исчезли из оборонительного вооружения древнерусских воинов в XI веке.

Во второй половине X века меняется характер военных действий русских дружин. Если в конце IX — начале X веков древнерусские воины совершали стремительные рейды на кораблях с целью захвата добычи или получения дани, то во время Балканской кампании Святослава, длившейся с 969 г. по 971 г., осады и обороны крепостей, военные рейды чередовалась крупными полевыми сражениями против армии Византийской империи. Это не могло не привести к изменениям в тактике боя, что в целом повлияло на весь комплекс наступательного и оборонительного вооружения древнерусского воина.

Византийский автор Лев Диакон, подробно описавший ход войны 969 — 971 годах, называет построение древнерусских воинов фалангой, а, повествуя о битве под Доростолом в 971 году , подчеркивает, что « плотно сомкнули щиты и копья, придав своим рядам вид стены, и ожидали противника на поле битвы». «Константин Философ (Кирилл, основатель кириллицы) застал в Крыму и письменность, и её носителей, тавров его времени, «глаголющих тою («русскою») беседою». Он пишет о тоурси (они же тoypcïu) — *тауро-руси — *Ταυρο-ρως или Ταυ̃ροι καί ‘Ρω̃ςοι, что-то вроде «тавры-росы», обозначение племени, жившего к северу от дунайского устья, близ Ахиллова Бега.

В другом месте своего труда Лев Диакон описал щиты древнерусских воинов: «щиты у них прочны и для большей безопасности достигали ног»» . К сожалению, из этого описания не ясна форма древнерусских щитов, но подобные описанию «вытянутые по вертикали» щиты получили широкое распространение не только в Древней Руси, но и в Западной Европе XI веке.

И повеси щит свой в вратех, показуа победу.

Повесть временных лет
под 907 г.

Тема о раннесредневековых русских щитах не блещет богатством обстоятельных наблюдений. Этому есть свое оправдание. Ни одного целого щита X-XIII вв. у нас до сих пор не найдено и не сохранилось. Поэтому писать о вещах, давно и почти полностью исчезнувших, действительно трудно.

Остатки древних щитов были обнаружены во время крупных раскопок приладожских, гнездовских и черниговских курганов. По своей точности и тщательности выделяется описание одной из этих находок, произведенное В. И. Сизовым. Он правильно отметил, что употребление в Гнездове щитов как оборонительного оружия «было в обычае».

Почти полное отсутствие вещественных памятников побуждало исследователей все настойчивее использовать письменные и изобразительные данные. Именно к этому прибег Л. Нидерле, собирая сведения о древнеславянских щитах. Он отнес появление у славян щитов с металлическими деталями к каролингской эпохе и точно подметил распространенность в XI-XII вв. прикрытий миндалевидной формы. Xарактерно, что свое изложение о древних щитах Нидерле иллюстрировал умбонами из русских курганов.

Так или иначе касались вопроса о щитах все то, кто изучал русское оружие. Например, А. В. Арциховский показал, что господствовавшие на Руси миндалевидные щиты были по форме не норманскими, а общеевропейскими; он же отметил важное значение щита как части доспеха и как военного символа. Историей русских щитов преимущественно по иконографическим и сфрагистическим источникам занимался М. Г. Рабинович. Этот путь оказался весьма плодотворным. Технику изготовления щитов, а вернее их сохранившихся металлических частей, реконструировал Б. А. Колчин. Он выяснил, как ковались умбоны (из одного куска металла); однако общий итог его наблюдений звучит весьма неутешительно: «Достоверных сведений об устройстве, формах и приемах применения древнерусского щита мы почти не имеем».

В отношении рассматриваемой темы хотелось бы преодолеть столь пессимистический вывод. История щитов X-XIII вв. не является такой уже непознаваемой. Более того, если заново привлечь имеющиеся источники, ее можно представить не вскользь и не скороговоркой, а довольно подробно. Археология располагает ныне остатками 23 щитов, кроме того, имеется около 300 изображений щитов (в основном на миниатюрах), или современных домонгольской эпохе, или восходящих к ней. Помимо известных лицевых сборников (Радзивиловская летопись и Сильвестровский список Сказания о святых Борисе и Глебе) используются такие источниковедчески еще мало известные иллюстрированные произведения, как Симоновско-Xлудовская псалтырь около 1270 г., Тверской Амартол около 1300 г. ^ис. 51; 52; 58-61), Лицевая псалтырь 1397 г. Много ценных изображений щитов содержит Сфрагистический альбом Н. П. Лихачева.

Подспорьем в изучении отечественного материала являются сведения о щитах европейских соседей. Здесь следует отдельно назвать диссертацию Г. Никеля, специально посвященную средневековым кавалерийским щитам Запада. Автор установил развитие и смену формы щитов и связал это с тактикой рыцарской борьбы. По Никелю, именно выдвижение конницы и привело к появлению собственно всаднических миндалевидных щитов, повысивших боевые свойства западноевропейского пикинера. Сделав это важное заключение, автор все свое внимание сосредоточил на изобразительных и вещественных памятниках (на Западе, например, сохранились 4 деревянных щита XII-XIII вв.) и при этом, кажется, довольно скупо использовал письменные. Сравнительная польза работы Никеля заключается в том, что изложенные им факты помогают в ряде случаев обнаружить сходство в развитии защитного доспеха на западе и востоке Европы.

Как только источники начинают упоминать об оружии древних славян, они обязательно называют и их щиты. У славян щиты, по-видимому, появились раньше шлемов и кольчуг, т. е. на первых порах являлись главным защитным средством. В описаниях их называют прекрасными, большими и прочными. С появлением защитной одежды значение щитов не уменьшилось. Различные источники раннекиевского периода говорят о щитах более пространно, чем сообщения последующего времени. В эпоху создания раннефеодальной Руси щит наряду с мечом и копьем является необходимой воинской принадлежностью и получает значение победоносного государственного военного символа. Именно в этом смысле впервые упоминает русская летопись о щите, повешенном Олегом на ворота Константинополя.

Значение щита подчеркивается тем, что на нем клянутся воины-язычники и его вместе с мечом и броней преподносят в качестве государственного подарка замиренному печенежскому князю. Летописи и хроники постоянно отмечают щит в составе вооружения киевского дружинника; последний не расстается с ним во время походов, далеких скитаний, разбойничьих набегов, корабельных плаваний и придворных церемоний. Закрытая («наподобии стены») щитами фаланга Святослава оказалась способной противостоять византийским всадникам. В бою воины шли на врагов, «щитом прикасаясь к щиту» , а отступая - откидывали их за спину. Лев Диакон отметил, что щиты русских были «крепкие и для большей безопасности длинные, до самых ног». Таково первое известие о внешнем виде русских щитов. Очевидно, что эти большие длинные щиты, как и их предшественники эпохи великого переселения народов, были приспособлены в первую очередь для пешей борьбы.

Об устройстве щитов раннекиевского времени можно судить по археологическим данным. Почти все раннесредневековые русские щиты (19 из 23), а вернее их остатки, найдены в курганах X в, По сообщению Ибн-Фадлана, при погребении (от богатого руса в щиты ударяли палками, однако в могилах такой вид защиты большая редкость. По могильным остаткам нельзя судить о степени распространенности щитов в войске. Это связано не только с ценностью самого предмета, но, вероятно, и с обрядовыми особенностями, допускавшими помещение щита лишь в могилы знатнейших. Действительно, части щитов в большинстве встречены в комплексах с полным набором вооружения (мечи, копья, топоры, стрелы, иногда брони, шлемы и стремена, удила и т. п.).

Присутствие деревянного щита в могилах и городищенских слоях определяется умбоном - выпуклой металлической бляхой. Она придавалась щиту для парирования удара и защиты кисти держащей руки. Какие же части еще относились к щиту и какова была его форма? Единственный раз, когда удалось проследить очертания щита, он оказался круглым (в поперечнике до 1 м) с умбоном в центре. В. И. Сизов сумел точно установить конструкцию этого щита и даже его красную окраску (№№ 8, 9, Гнездово): «В области лежавшего когда-то щита найдено много (20, - А. К.) железных скрепок или обоймиц в виде железных, согнутых вдвое пластинок с пробоинами или гвоздиками на концах, служивших для скрепления краев щита и прекрасно сохранивших внутри кусочки дерева; эти-то кусочки дерева представляют часто косые слои, которые обЪясняются явно тем, что доски, из которых щит состоял, имели на краях закругления, соответствующие окружности круга». Там же, кроме того, найдены крючки, на которых крепились ремни для ношения щита. Таким образом, перед нами круглый, красного цвета щит с умбоном в центре и оковками по краю. Аналогичные боевые прикрытия были, видимо, широко распространены; много их в Бирке, а в Латвии (Тирский торфяник, IX в.) и Норвегии (Гокстад, ок. 900 г.) найдены даже два целых. По конструкции и размерам они близки к гнездовскому и, кроме того, позволяют уточнить конструкцию последнего. Щиты были плоскими, составлялись из нескольких дощечек и обтягивались кожей. В центре пропиливалось круглое отверстие, которое снаружи закрывалось умбоном. На противоположной стороне щита «от края до края» прикреплялась планка (иногда рейки), средняя часть которой служила для захвата рукой. Умбон соединялся со щитом несколькими заклепками (до 2 см дли¬ной и тоньше ладейных). На двух приладожских умбонах (№№ 1 и 4) сохранились необычно длинные (4. 5 см) заклепки. Они, очевидно, скрепляли одновременно край умбона, щитную доску и планку-рукоять.

В целом нетяжелый щит X в. был годным для конного и пешего воина и использовался на больших пространствах в Восточной и Северной Европе. О том же свидетельствуют и найденные у нас умбоны, в большинстве, вероятно, происходящие от круглых щитов вроде гнездовского. По форме они делятся на два типа: сферо-конические и полушаровидные (рис. 10, 11).

Полушаровидные умбоны получили распространение в эпоху Меровингов и в дальнейшем они типичны как для Руси, так и для ряда североевропейских стран. Полушаровидных умбонов (тип I, №№ 2, 3, 5 и сл.; рис. 10; 28, 1, 2) у нас 13; большая часть их происходит из погребений второй половины X в. и совершенно схожа с находками из Бирки и Туны. Наиболее поздним в этой группе является умбон из Белой Вежи (№ 20; рис. 28, 3), относящийся, вероятно, к XI в. От своих предшественников он отличается тем, что увенчан небольшим шпилем. Точно такие же умбоны, судя по ковру из Байо, укреплялись на круглых щитах.

Только в Приладожье в курганах конца X в. обнаружены два умбона сфероконической формы (тип II, №№ 1 и 4; рис. 10). Аналогичные встречены в Норвегии, Швеции и Финляндии и всюду датируются 950-1050 гг. Для Норвегии Я. Петерсен считал умбоны данного типа восточными по происхождению. Уточнить место изобретения этих форм пока трудно; хочется связать их с распространением в X в. конических и сферо-конических шлемов, поверхность которых была лучше приспособлена для соскальзывания встречного удара.

На примере археологических материалов факт существования в X в. круглых щитов с полушаровидными умбонами является установленным. Дальнейшая история круглых щитов прослеживается по изобразительным данным. Их рисунки на раннесредневековых памятниках не единичны. По высоте эти щиты достигают половины, трети (а к XV в. четверти) человеческого роста. Некоторые из них украшены равноконечными крестами, розетками, радиальными кругами, линиями, точками, вообще несложными узорами и один раз фигурой орла (рис. 61, 5). Центральная часть иногда напоминает умбон. На Ковалевских фресках (ок. 1380 г.) очень декоративные щиты украшены масками. Когда круглые щиты изображаются в профиль, они овальны, а чаще воронковидны (рис. 29, 1). Эта особенность, неизвестная у щитов X в., бывших плоскими, выступает
в XI в., а для XIII-XIV вв. она вполне очевидна. На шиферном рельефе XI в. из развалин церкви св. Ирины в Киеве, изображающем борьбу человека и зверя, детально показана оборотная сторона щита с двумя ремнями (или веревками) для его держания (рис. 30). «Мягкая»
рукоять предназначена здесь для захвата только кистью руки, что напоминает аналогичную систему держания в щитах IX-X вв. Таковы данные об устройстве круглого щита, дополняющие археологические наблюдения.

Распространение круглых щитов угадывается по миниатюрам, которые передают и современные им, и более древние вещи военного быта (в последнем случае имеется в виду копирование более ранних документов). В XV в. небольшие круглые щиты господствовали, а в лицевых произведениях конца XIV-XV в. (Лицевая псалтырь 1397 г., Радзивиловская летопись) они также преобладают и особенно типичны для конницы. Чем древнее миниатюры, тем меньше на них круглых щитов (в Тверском Амартоле - 8, в Симоновско-Хлудовской псалтыри - 1), что, видимо, также
соответствует действительному положению дел.

Относительно других изображений XI-XIII вв., передающих круглые щиты, заметим, что некоторые из них либо связаны с византийским искусством, либо восходят к цареградской традиции. Часто круглые щиты выступают в композициях,
где сильны религиозно-церковная архаика и каноничность (фрески Нередицы ок. 1199 г.; «Святослав крест» ок. 1234 г. из Юрьева-Польского; некоторые печати XI-XIII вв.). Касаясь изображения круглого щита на одной русско-греческой печати первой половины XI в. (печать протопроэдра Евстафия), Н. П. Лихачев справедливо отметил, что «этот вариант византийского изображения щита (он дан боком, - А. К.) послужил образцом для многих русских печатей». Действительно, в Византии круглые щиты долгое время были главным типом индивидуальной защиты и лишь во второй половине XII в. были заменены (очевидно, по европейскому образцу) прикрытиями другой формы. Итак, круглые щиты некоторых русских художественных памятников часто свидетельствуют лишь об иноземном культурном влиянии. Спорадическое употребление круглых щитов позже X в. все же можно допустить. Подтверждают нашу мысль уже упоминавшийся беловежский умбон и некоторые изображения на печатях и предметах местного народного искусства.

Таким образом, круглые щиты археологически являются наиболее древними. Распространенные в X в., эти щиты в последующие три столетия стали, по-видимому, редкими. Уменьшение популярности круглых щитов и очевидная замена их прикрытиями других форм связаны с дифференциацией родов войск и изменением способов ведения боя.

Выше говорилось, что во второй половине X в. русские пользовались продолговатыми и длинными щитами, привлекшими внимание греческого очевидца. О преобразовании защитных средств в это же время свидетельствует, возможно, и появление умбонов сферо-конической формы. Все эти факты можно сопоставить с распространением около 1000 г. во всей Европе миндалевидных щитов. Миндалевидный щит - западноевропейское изобретение; он был воспринят во многих странах в связи с выдвижением кавалерии как главного рода средневековых войск. В течение более чем двухсот лет он являлся главнейшим сродством защиты средневекового рыцаря, надежно закрывая его от плеча до колона (чего, по-видимому, прежний круглый щит не обеспечивал). Много таких щитов детально представлено на ковре из Байо, отчего они и получили неудачное название - «норманские». Речь идет, однако, об общеевропейской конструкции, которой владели и русские.

Единственный раз миндалевидное прикрытие описано русским переводным источником в следующих словах: «Щит же долг, яко минет ребра коневи». Гораздо богаче по своей сохранности и представительности «изобразительная жизнь» этих щитов. Для XI - начала XIII в. они столь обычны, что можно (и при отсутствии самих вещей) заметить некоторые особенности их устройства и применения.

Древнейшие русские изображения миндалевидных щитов относятся к эпохе Ярослава; можно привести также несколько примеров середины и второй половины XI в. В последующее время эти прикрытия получили распространение на печатях, образках, рельефах и рисунках (рис. 29, 2). Миндалевидных щитов всегда больше (соотносительно с другими формами) на тех миниатюрах, которые по времени ближе к домонгольскому периоду. Таковы, например, три четверти всех щитов, представленных в Симоновско-Xлудовской псалтыри и Тверском Амартоле (рис. 58; 59; 60; 61). На рисунках эти щиты закрывают верхнюю половину туловища пеших и конных воинов (в бою и при передвижении), плывущие ладьи, лагерь заночевавших войск (рис. 61, 1). Высота миндалевидных щитов достигала от половины до трети (чаще всего) человеческого роста; они, вероятно (как и их предшественники) изготовлялись из дерева, обтянутого кожей. У классического щита рассматриваемой формы, плоского или чуть изогнутого по длинной оси, отношение высоты к ширине как 2: 1. Миндалевидный щит в романской Европе, до третьей четверти XII в. довольно большой и массивный, был призван закрыть бойца в первую очередь от копейного тарана. Кажется, что русские щиты не были столь велики, как на Западе, но и их для облегчения бросали во время бегства. Удерживали такое прикрытие локтем и кистью руки, продетыми через несколько ремней. Полагался также ремень через шею, позволявший в случае необходимости откинуть шит за спину и рубить мечом двумя руками. В бою щит придвигали к телу, а если и отставляли, то на расстояние полусогнутой руки.

К концу XII в. в связи с усилением брони миндалевидный щит несколько уменьшился, утратил умбон и, возможно, другие металлические части. Около 1200 г. щит из пассивного средства зашиты постепенно становится более подвижным и удобным для манипулирования в бою. Нечто подобное происходило и на Руси, где в находках XII-XIII вв. почти совершенно неизвестны умбоны и металлические оковки и учащаются изображения небольших миндалевидных щитов. На миниатюрах Радзивиловской летописи щит не только прижимают к телу, его выдвигают вперед, подставляют под вражеское оружие, что 6ы ослабить или отбить удар «налету» (рис. 31). Есть основания отнести возникновение этих приемов еще к домонгольской поре.

Из летописных известий видно, что щиты были блестящими, сверкающими: «Щите же их яко зоря бе». Они имели не только боевое, но декоративно-художественное назначение.

Видимая извне поверхность щита ярко раскрашивалась, и не только в красный цвет. На многих рисунках щитное поле имеет цветные каемки, полосы, заостренные овалы. По-видимому, не ранее XII в. на щитах появляются эмблемы и символы. Например, кресты (в том числе голгофский), возникновение которых Н. П. Лихачев объяснял византийским влиянием. Не случайно, что на печатях и рельефах кресты фигурируют на щитах святых воинов. Поле миндалевидного щита, освобожденное от умбона, все явственнее начинает служить геральдическим целям. Именно на щитах этой формы возникли многие рыцарские гербы (собственно боевой и гербовой щит совпали). Наиболее ранним известным примером такого рода является щит св. Георгия (осмысляется как патрональное изображение великого владимирского князя Георгия Всеволодовича) на рельефе Георгиевского собора в Юрьеве-Польском (ок. 1234 г.) с высеченным на нем львом или барсом - эмблемой Владимирской династии (рис. 47). Лов представлен в геральдической позе, он олицетворяет силу и власть. Самому же гербу, однако, еще предстояло сложиться. «Владимиро-суздальская гербовая эмблематика к 30-м годам XIII в. переживала только начальный период своего оформления. Она, видимо, еще не приобрела настолько серьезно политического значения, чтобы перейти, например, на печати
князей».

Линию «владимирского герба» продолжает щит со львом, изображенный на миниатюре Федоровского евангелия 1321-1327 гг. Очень детально выписанный щит (рис. 20) с фигурной каймой и бегущим зверем держит Федор Стратилат, в образе которого усматривают князя Федора Ростиславовича Черного (умер в 1299 г.), также представителя Владимирского дома.

Среди первых символических фигур на щитах были и птицы. На одной миниатюре Тверского Амартола великан Голиаф закрыт щитом с изо сражением орла. Налицо геральдическая эмблема в духе XIII в. (рис. 61, 6).

Миндалевидные щиты держались на Руси вплоть до XIV в., т. е. дольше, чем на Западе, а в книжной иллюстрации, на иконах, фресках, печатях они изображались до конца XVI в. В московский период это был лишь «изобразительный архаизм», обусловленный подражанием или копированием с более ранних образцов.

Со второй четверти XIII в. миндалевидные щиты приобретают все более треугольные очертания. Округлый верхний край щита становится все прямее. Объясняется это тем, что у нас и на Западе появился шлем, полностью закрывавший голову, и щитом уже не нужно было закрывать лицо и подбородок воина. Одновременно с этим произошло некоторое укорачивание щита, связанное с удлинением кольчуги до колен.

Дальнейшая эволюция приводит к появлению треугольного щита (рис. 29, 3). Наиболее древние треугольные щиты изображены на Сигтунских, или Магдебургских, вратах XII в. - военном трофее новгородцев. Вероятно, в XIII в. появились эти прикрытия на Руси, оставались они и веком позже. Показателен современный эпохе, раскрашенный «в елочку» щит со срезанными краями (черта, известная по ряду памятников) на миниатюре Симоновско-Xлудовской псалтыри, передающей борьбу Давида и Голиафа (рис. 57, 1). Треугольные щиты с перегибом вдоль длинной оси достигали половины человеческого роста и носились пехотинцами и особенно конными предводителями, выступающими впереди собственного отряда. Производными от них явились трапециевидные щиты, имеющиеся на рисунках, змеевиках, печатях и иконах XIV-XV вв. Такова та эволюция раннесредневековых щитов, где главное место принадлежит миндалевидной форме.

Итак, на Руси в X-XIII вв. распознаются щиты трех основных общеевропейских форм: круглые, миндалевидные и треугольные. Господствующим в XI-XII вв. был особенно типичный для всадника миндалевидный щит. По сравнению с образцами романской Европы ого развитие отличалось, по-видимому, большей постепенностью, устойчивостью и умеренными размерами. На Руси, видимо, не сложилось резкой и обязательной разницы между щитами, которые употребляли пехотинцы и всадники, не возникли у нас и специальные отряды щитоносцев. Все это объясняется особенностями русского военного дела, не испытавшего такого утяжеления техники и такой войсковой специализации, которые принес западным рыцарям XII в.

Щит XI-XIII вв. относился к распространенному снаряжению профессиональных воинов (возможно, использовали его и простолюдины); в источниках при описании полностью экипированного воина о нем упоминали после меча и копья. «Скепание» щитов сопровождало ход битвы, а их потеря обозначала разгром одной из враждующих сторон. Щит оберегался законом, а в военном обиходе сложились выражения «стояти за щитом», «держати щит», «взять на щит», т. е. взять, отдать в добычу и т. п. Эти и другие сви¬детельства говорят о важности щита как средства защиты, знака и эмблемы командира, государственного победоносного символа, наконец, цен¬ного, сверкающего изделия.

О производстве щитов, в частности в Новгороде, можно судить лишь по именам мастеров Гаврилы и Микифора, названных щитниками. Существовала в Новгороде и Щитная улица, что указывает на развитую специализацию данной отрасли военного ремесла, сочетавшего труд столяра, кожевника, кузнеца и художника. О местном изготовлении этой части вооружения хорошо сказал писатель позднего средневековья Юрий Крижанич: «Имеем дома материал: древо, кожи, клей и можем за малу цену, а со многою пользою щиты делать».

1. Н. Е. Бранденбург. Курганы Южного Приладожья. MAP, № 18, СПб, 1895, стр. 63-64.
2. В. И. Сизов. Курганы Смоленской губернии. MAP3, № 28, СПб, 1902, стр. 67-69.
3. Там же, стр. 67.
4. 
   L. Niederle. Slovanske starożitnosti, dil III, sv. 2. Praha, 1925, стр. 581-587.
5. Л. Нидерле. Славянские древности. М., 1956, стр. 386, рис. 127.
6. А. В. Арциховский. Русское оружие X-XIII вв. Докл. и сообщ. ист. фак. МГУ, вып. 4, 1946, стр. 7 и 17.
7. М. Г. Рабинович. Из истории русского оружия IX-XV вв. Тр. Инст. этногр., нов. сер., 1947, стр. 68-73.
8. Б. А. Колчин. Черная металлургия и металлообработка в Древней Руси. МИА. № 32, 1953, стр. 149.
9. См. настоящее издание, стр. 86, 87.
10. А. И. Успенский. Очерки по истории русского искусства. М., 1910, стр. 243 и сл. (табл. и описание).
11. Д. Айналов. Летопись Георгия Амартола. Deuxieme congres internalional des etudes byzantines. Belgrade, 1929, стр. 127-135, табл. 1-10. См. также: Фотоархив ЛОИА, П-21625 и сл.
12. Лицевая псалтырь 1397 г. (Корректурные листы). СПб., 1890.
13. Таблицы Сфрагистического альбома отпечатаны в 1904-1917 гг.; комментарии к нему см.: Н. П. Лихачев. Русские металлические печати, 1936. Архив ЛОИА, ф. 35, № 444.
14. Н. Nickel. Der mittelalterliche Reiterschild des Abendlandes. Inaugural-Dissertation, Berlin, 1958 (все ссылки на это издание). Эта же работа напечатана в квартальнике «Der Herold», который в моем распоряжении не был; ср.: Н. Nickel. Der mittelalterliche Reiterschild. Mitt. Ges. fur hist. Kostum und Waffenkunde, № 7, Berlin, 1958, стр. 1-9.
15. L. Niederle. Slovanske starożitnosti, стр. 583: Б. Н. Заходер. Еще одно раннее мусульманское известие о славянах и русах IX-X вв. Изв. Всесоюзн. геогр. общ., т. LXXV, вып. 6, М. - Л., 1943, стр. 26.
16. Лаврентьевская летопись под 945 и 968 гг.
17. А. Якубовский. Ибн-Мискавейх о походе русов в Вердаа в 943-944 гг. Византийск. временник, т. XXIV, Л., 1926, стр. 65; В. Г. Васильевский. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константипополе XI и XII веков. Тр., т. I, СПб., 1908. стр. 201; М. Погодин. Исследования, замечания и лекции о русской истории, т. III. СПб., 1846, стр. 117.
18. М. Тебеньков. Древнейшие сношения Руси с прикаспийскими странами и поэма «Искандер-Намэ» как источник для характеристики этих сношений. Тифлис, 1896, стр. 50. Не воспоминанием ли об этих временах является следующая фраза «Слова о полку Игореве»: «Русичи великая ноля чрьлеными щиты прегородиша»?

А. Чертков. Описание войны великого князя Святослава Игоревича против болгар и греков в 967- 971 годах. М., 1843, стр. 85.

19. История Льва Диакона Калойского. Пер. Д. Попова. СПб., 1820, стр. 83.
20. Это вытекает из всего, что пишет Лев Диакон.
21. А. П. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1957, стр. 141 и 145.
22. Допустимо, что некоторые щиты были сплошь деревянными (включая умбоны) и поэтому в погребениях с трупосожжением не сохранились.
23. Ср.: И. Н. Сугорский. В туманах седой старины. СПб., 1907, стр. 7.
24. 
    Умбоны находят в груде погребального оружия, наряду с этим в Гнездове они трижды обнаружены на вершине насыпи, прямо под слоем дерна (№№ 7, 10 и 12). В этих могилах нет оружия, и умбоны, по В. Н. Сизову, могли выполнять роль сосудов. Умбоны из курганов, как и другие «воинские вещи», часто искусственно смяты и к тому же продырявлены.
25. Типа, приведенного Арбманом (Н. Аrbman. Birka. Die Graber. Tafeln. Stockholm, 1943, табл. 18; ср. №№ 6, 18).
26. В. И. Сизов. Курганы…, стр. 167. В зоне расположения щита (их было два, но описать можно было только одни) оказались ладейные заклепки. В. И. Сизов не знал, отнести ли их к ладье или щиту. Ладейные заклепки, неоднократно найденные в курганах и на поселениях, всегда довольно массивные и крупные (в длину они достигают от 2 до 10 см) и к щитам отношения не имеют (так же как не имеет отношения к щиту и «скоба», опубликованная В. И. Сизовым).
27. Ср.: Н. Аrbman. Birka. Die Graber. Text. Stockholm. 1940, погр. 644 и 872.
28. Судя по скандинавским и русским погребениям, далеко не всякий щит имел оковки по краю и другие мелкие металлические детали. Часто находят лишь один умбон, реже - одни оковки. Вообще на выявление деталей щита следует обратить больше внимания.
29. В. А. Уртан. Древнейшие щиты на территории Латвийской ССР. СА, 1961, № 1, стр. 223, рис. 6 на стр. 221; N. Nicolaysen. The viking ship discovered at Gokstad in Norway. Christiania, 1882, стр. 62-63, табл 3. VIII, 7.
30. В некоторых погребениях Бирки рукояти щитов представляли собой железные, обложенные бронзой стержни длиной до 70 см.
31. Ср.: J. Lеррaahо. Nousiaisten kultaiset kilven osat. Suomen museo, t. XLIV, Helsinki, 1937, стр. 51 и сл., рис. 1; 3.
32. Я не могу подтвердить мнение Б. А. Колчина о том, что формы умбона IX-X вв. очень многочисленны. В подтверждение Б. А. Колчин ссылается на свой рисунок (Черная металлургия… , рис. 121), где ряд изображений, по-моему, вообще не относится к рассматриваемой эпохе.
33. В. Б. Антонович. Обозрение предметов великокняжеской эпохи, найденных в Киеве и ближайших его окрестностях. Киевская старина, т. XXII, Киев, 1888, стр. 128.
34. Фрески лестниц Софийского собора в Киеве (Древности Российского государства. Киевский Софийский собор, вып. I-IV, СПб., 1871-1887, табл. 43, 4 и 55, 4); Дмитрий Солунский из Михайловского монастыря в Киеве (История русского искусства, т. I. М., 1953, табл. после стр. 210).
35. Ср.: М. К. Каргер. Новгород Великий. Л. - М., 1961, стр. 252.
36. Н. П. Лихачев. Русские металлические печати, л. 281. Круглые щиты на печатях XI-XIII вв. см.: Н. П. Лихачев. Сфрагистический альбом, табл. IV, 7; X, 15; XX, 4 и сл.
37. А. В. Банк. Рельеф с изображением Георгия из собрания Эрмитажа. Исследования по истории культуры народов Востока. Сб. в честь И. А. Орбели, М. - Л., 1960, стр. 25 и сл.
38. И. Киннам. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов (1118-1180 гг.). СПб., 1859, стр. 137.
39. Н. П. Лихачев. Сфрагистический альбом, табл. XV, 2; XX, 4; XLII, 7 (печати XII-XIII вв.). Реалистичен круглый щит, вырезанный на ложке новгородского боярина, относящейся к концу XIII - началу XIV в. (А. В. Арциховский. Изображения и надпись на ложке из Новгорода. В кн.: Новое в советской археологии. М., 1965, стр. 267, рис. 1, а).
40. Л. Нидерле считал круглый щит древней германской формой (L. Niederle. Slovanske starożitnosti, стр. 586).
41. Н. Nickel. Der mittelalterliche Reiterschild des Abendlandes, стр. 7, 10 и сл.
42. H. А. Мещерский. История Иудейской войны Иосифа Флавия в древнерусском переводе. М. - Л., 1958, стр. 298.
43. Н. П. Лихачев. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики, вып. II, Л., 1930, рис. 165 (край щита на сребренике Ярослава); В. К. Гончаров. Археологічні розкопки в Киеві у 1955 р. Археологія, т. X, Київ, 1957, рис. 6 на стр. 129 (щит на печати Ярослава).
44. Ср. рельеф около 1062 г. с изображением святых Нестора и Дмитрия из Дмитриевского монастыря в Киеве (История русского искусства, т. Т, рис. на стр. 194); печать XI в. с изображением св. Георгия из Киева (Н. П. Лихачев. Сфрагистический альбом, табл. XLV, 4).
45. Один раз миндалевидные щиты были изображены на деревянном блюде около 1200 г. из Новгорода. (А. Ф. МЕДВЕДЕВ. Оружие Новгорода Великого. МИА, № 65, 1959, рис. 2, 1 на стр. 124).
46. Ср. «пополошилися стояща за щиты всю нощь» (Суздальская летопись по академическому списку под 1216 г).
47. Так, в 1316 г. тверская рать во время похода на Новгород «начата мерети голодом… с щитов кожи сдирающе ядяху» (Софийская первая летопись под 1316 г.)
48. Радзивиловская летопись, лл. 11, 30 об., 46 и сл.
49. Н Nickel. Der mittelalterliche Reiterschild des Abendlandes, стр. 16, рис. 16; С. Blair. European Armour. London. 1958, 1958. рис. 7, В.
50. Никоновская летопись под 1171 г.; Новгородская первая летопись под 1234 г.
51. The Bayeux tapestry. New York, 1957, рис. 22; 23; 69.
52. Н Nickel. Der mittelalterliche Reiterschild des Abenlandes, стр. 13, 17, рис. 20; 21.
53. Ср. в каталоге №№ 21-23. Об устройстве и точной дате щитов из каменных могил Западной Белоруссии сказать что-либо определенное трудно. В кургане XII-XIII вв. с. Липовец (бывш. Киевская губ., раскопки О. Н. Макаревича в 1891 г.) были найдены четыре бронзовые позолоченные розетки диаметром 2. 8 см, длиной штифта 1. 5 см, предположительно относящиеся к щиту (Гос. Эрмитаж, ОИПК, 904/15-18: см. также: Н. Е. Бранденбург. Путеводитель по С. Петербургскому артиллерийскому музею. СПб.. 1902, стр. 54; ср.: Е. Кivikоsкi. Eisenzeit Finnlands, t. II, Helsinki, 1951, рис. 1101).
54. H. П. Лихачев. Сфрагистический альбом, табл. IV, 2; V, 23; XXX, 8 (все это печати конца XII- XIII в.).
55. Ср.: К В. Болсуновский. Дрогичинские пломбы. Киев, 1894, табл. XVIII, 837.
56. В. Н. Лазарев. Искусство Новгорода. М. - Л., 1947, стр. 112, табл. 112; История русского искусства, т. III, М., 1955, рис. на стр. 211 и 565; М. Владимиров и Г. Н. Георгиевский. Древнерусская миниатюра. М, 1933. табл. 4; 28.
57. Медная пластинка с тремя щитоносцами из Княжей Горы (Б. И и В. И. Xаненко. Древности Приднепровья, вып. V, Киев, 1902, рис. 281, а на стр. 29); иконка «Св. Георгий» из собрания Русского музея (фотография любезно предоставлена Г. Н. Порфиридовым); шахматная ладья со щитами по борту из Гродно (Н. Н. Воронин. Древнее Гродно. МИЛ, № 41. стр. 75-76, рис. 37); печати с надписью «Александр» второй половины XIII в. из Новгорода (Н. П. Лихачев. 1) Сфрагистический альбом, табл. LI. 10; 2) Русские металлические печати, л. 210, рис. 4); «Андреева печать» 1303-1307 гг. из Новгорода (Н. П. Лихачев. Сфрагистический альбом, табл. XX, 3); Радзивиловская летопись, лл. 89-89 об.
58. Н. Sсhneidеr. Neues zum Reiterschild von Seedorf. Zs. fur schwoizerische Archaeol. und Kunstgeschichte, Bd. 12, H. 2, Basel, 1951. стр. 116-118. В статье описан древнейший сохранившийся в Европе щит миндалевидной формы второй половины XII в. Позднее он подвергся переделкам. Его первоначальная длина 110 см, ширина 67 см.
59. Ср.: Новгородские печати с надписью «Александр» (см. настоящее издание, стр. 14, 15).
60. Ф. Аделунг. Корсунские врата. М., 1834, рис. 1.
61. Д. В. Айналов. Миниатюры Сказания о святых Борисе и Глебе Сильвестровского сборника. СПб., 1911, рис. 5; 8; 9 и сл.; Э. С. Смирнова. Отражение литературных произведений о Борисе и Глебе в древнерусской станковой живописи. ТОДРЛ, т. XV, М. - Л., 1958, стр. 320, рис. 1.
62. Радзивиловская летопись, лл. 23, верх, 37, 80 об., верх8 низ и сл.
63. Д. В. Айналов Миниатюры…, рис. 1; 15; 24; Н. П. Лихачев. 1) Сфрагистический альбом, табл. XIII, 9; LV, 9 (печати из Новгорода XV в.); 2) Материалы для истории византийской и русской сфрагистики, вып. I, Л., 1928, рис. 65. Щит на змеевике «Св. Федор» не треугольный, как считал автор, а трапециевидный, сам же змеевик датируется XIII-XIV вв. (такой же найден на Куликовом поле; см.: Вестник Европы, 1821, № 24, стр. 349, рис. 8), а я не исключаю того, что некоторые щиты, которые кажутся трапециевидными, могут быть прямоугольными. Форма щита гадательна, когда он покачан в профиль или в фас (и притом частично).
64. В московский период появляется ряд новых боевых прикрытий: сердцевидные, прямоугольные, овальные, различные сложнофигурные; с предшествующим развитием все они связаны весьма отдаленно (за исключением круглых) (ср.: Н. П. Лихачев. Сфрагистический альбом, табл. XIII, 9; XIV, 4, 9; XXXVII, 8; LV, 9: Радзивиловская летопись, л. 9 и сл., особенно лл. 170, 173, 82306 об., 207 об. и сл.).
65. И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, т. III, СПб., 1912, стр. 1611.
66. Новгородская первая летопись под 1228 и 1234 гг.
67. П. Безсонов. Русское государство в половине XVII в., ч. I, M., 1859, стр. 76.